– Вот уж никогда не поверю! – лукаво ответил я. – Ты не заслуживаешь такого пошлого комплимента.

– Тогда ты или дурак… – Он вдруг умолк, смерив меня испепеляющим взглядом, а через секунду расхохотался, несмотря на охватившую его злобу. – Или куда хитрее, чем я думал, Зайчонок, гораздо хитрее, черт подери! Ну, думаю, я уже вполне «созрел», так что, как говорится, выложу тебе все. Вообще-то я давно об этом подумывал, тем более что наше вчерашнее приключение напомнило мне о том давнем деле. Честно тебе скажу, что это веский довод в пользу того, чтобы нарушить одно из моих главных правил – опрокину-ка я второй стаканчик вместо традиционного одного.

Забулькал виски, содовая с шипением полилась из сифона, глухо звякнули кубики льда. Раффлз, одетый в пижаму, закурил очередную сигарету и начал рассказывать историю, услышать которую я уже и не надеялся. Через широко открытые окна слышался шум Пикадилли. Когда он закончил, давным-давно смолк грохот колес и крики уличных торговцев; тишину летней ночи нарушал лишь его монолог.

– …Нет, относились там ко мне неплохо. Полный пансион, платишь только за выпивку, но я сразу смекнул, что надолго там задерживаться не стоит. Я начал играть в заштатной команде, так что следовало изначально отказаться от этого приглашения. Потом мы отправились на Кубок Мельбурна, я подал решающий мяч, который почему-то не засчитали, и тем самым опозорился на весь свет. В ту пору я еще не был таким закаленным, как теперь, и решил, что моей спортивной карьере пришел конец. Мои товарищи по команде понятия не имели, что я еле-еле свожу концы с концами, и я поклялся сам себе, что они этого никогда не узнают. Я попробовал обратиться к евреям-ростовщикам, но им в тех краях пальца в рот не клади – если нужно, то и на дне моря сыщут. Потом я вдруг вспомнил о некоем дальнем родственнике, троюродном брате отца, о котором наверняка никто ничего не знал, разве что только то, что он обитает где-то в Австралии или Новой Зеландии. Я попытался разыскать его, и волею судеб мне повезло (по крайней мере, так мне показалось) в тот самый момент, когда у меня поневоле выдалось несколько свободных дней. Дело в том, что как раз перед рождественской серией матчей я серьезно повредил руку и не мог играть.

Хирург, обрабатывавший мне рану, из чистого любопытства поинтересовался, не родственник ли я некоему Раффлзу из Национального банка, и от подобного везения у меня перехватило дух. Родственник, занимающий высокий пост в банке, который сможет поддержать меня материально только потому, что мы родня, – о чем еще можно было мечтать? Я уже окончательно решил, что именно он мне и нужен, как тут, к моему ужасу, выяснилось, что никакого высокого поста он не занимает. Более того, врач не то чтобы не встречался с ним лично – он просто случайно прочел о нем в газете. Дело касалось происшествия в одном из местных филиалов, которым управлял мой однофамилец. Этот Раффлз дал достойный отпор вооруженным грабителям, всадив пулю в одного из них. В тех краях разбой сделался настолько обыденным явлением, что я, скорее всего, и внимания-то не обратил бы на небольшую заметку в газете. Местное отделение! Мой всемогущий финансист в мгновение ока превратился в храбро защищавшего хозяйское добро конторщика, который в момент мог лишиться должности, скажи он хоть слово поперек начальству. Однако управляющий оставался управляющим, и я сказал доктору, что в ближайшее время разузнаю, тот ли это родственник, если врач окажет мне любезность, вспомнив название филиала, где тот служит.

– Я сообщу вам гораздо больше, – воодушевился эскулап. – Я дам вам адрес филиала, куда его перевели. По-моему, он уже туда выехал.

На следующий день он поведал мне, что этот филиал находится в городке под названием Еа, расположенном в семидесяти километрах к северу от Мельбурна.