Через некоторое время бесчувственного детектива уложили на диване в библиотеке, ему на рану положили пузырь со льдом, а в глотку влили немного бренди. Только после этого он открыл глаза и его губы зашевелились. Лорд Амерстет нагнулся к раненому, чтобы разобрать еле слышные слова, но, так ничего и не поняв, заговорил сам:

– Да-да, один из них у нас в руках. Тот самый, которого вы первым поймали наверху. – Он пригнулся ниже и наконец через некоторое время сумел расслышать детектива. – Боже мой! – тут же отреагировал он. – Значит, это именно он спустил шкатулку с драгоценностями вниз, да? А его дружки преспокойно сбежали, прихватив сокровища с собой. И скрылись, не оставив следов.

Детектив снова потерял сознание от боли и слабости.

– Надеюсь, мы сможем вытянуть всю необходимую информацию у того, кто теперь от нас уже никуда не убежит, – кивнул хозяин дома.

Прошел час, наступил рассвет. Солнечные лучи осветили с десяток молодых людей в бильярдной, расположившихся на невысоких скамеечках. Гости, по-прежнему одетые в пижамы с наброшенными на плечи плащами, пили виски с содовой и возбужденно обсуждали случившееся. Расписание местных поездов передавали из рук в руки. Доктор все еще находился в библиотеке. Наконец дверь распахнулась, и в проеме показалась голова лорда Амерстета.

– Все не так уж и плохо, – сообщил он. – Положение не безнадежное, хотя рана серьезная. Сегодня, разумеется, никто в крикет уже играть не будет.

Прошел еще час, и большинство гостей отправились на станцию, чтобы попасть на утренний поезд. Все сгрудились в одном вагоне так, что стало тесно. И все равно никто не хотел уходить, потому что обсуждение трагедии все еще продолжалось. Я выглядел кем-то вроде героя, потому что это именно мне выпала удача держать того единственного негодяя, который попался нам в руки. И похвалы и поздравления по этому поводу без конца неслись в мой адрес. Раффлз искоса поглядывал на меня сквозь полуприкрытые глаза. Мы не обмолвились с ним ни единым словом, находясь в этом поезде. Молчали мы до тех пор, пока не распрощались со своими попутчиками в Паддингтоне. Только тогда, когда мы бесшумно понеслись по сонным утренним улицам города в наемном экипаже, мой спутник заговорил:

– Ну что ж, Зайчонок, выходит, профессионалы оказались проворней, да?

– Да, – рассеянно кивнул я. – И кроме того, я даже рад этому.

– Рад, что бедняга Маккензи заработал пулю в грудь?

– Нет. Я счастлив оттого, что на этот раз мы с тобой были честны до конца.

Раффлз только неопределенно пожал плечами.

– Ты безнадежен, Зайчонок, абсолютно безнадежен! Но надеюсь, ты не стал бы отказываться от своей доли нашей добычи? Тебя, как я вижу, вполне устраивает и провал, причем уже во второй раз. Но я могу признаться, что меня весьма заинтересовали методы, которыми решили воспользоваться наши конкуренты. И я даже имел возможность кое-чему у них поучиться. Спустить шкатулку из окна – прием достаточно простой, но эффективный. Двое воришек ждали ее внизу, и довольно долго, надо заметить.

– А тебе откуда это все известно? – удивился я.

– Я видел их из своего окна, которое располагалось как раз над окном доброй милой леди. Я сам волновался за это ожерелье и обдумывал план в последний раз, а потому машинально выглянул в окошко. В общем, я хотел проверить, открыто ли окно этажом ниже, а потом уж подумать о том, насколько вероятно изготовить из моей простыни нечто наподобие каната. Разумеется, я не забыл о мерах предосторожности и сначала выключил в комнате свет, и не напрасно, как выяснилось.