— «Наконец-то мы уезжаем», — сказал его светлость Тому. — «Сколько ты еще будешь оставаться в этом благословенном месте? До рассвета?»

— «Ни боже мой! Милорд, мне и этого совершенно достаточно. Я уверяю вас, что не покажусь здесь опять после того, как буду иметь честь сопроводить леди Осборн до ее кареты. Я самым незаметным образом удалюсь в самый удаленный уголок этого дома, куда прикажу подать бочонок устриц и замечательно проведу время».

— «Надеюсь скоро увидеть тебя у нас в замке, расскажешь, как она выглядит при дневном свете».

Эмма и миссис Блейк расстались, как старые знакомые, а Чарльз тряс ее руку и шептал ей «до свидания» не меньше двенадцати раз. Мисс Осборн и мисс Карр удостоили ее чем-то вроде короткого приседания, когда проходили мимо, даже леди Осборн свысока посмотрела на нее, и его светлость действительно отбыл, после того, как остальные уже вышли, чтобы попросить прощения у ее светлости и заглянуть в окно кареты позади нее в поисках перчаток, которые сжимал в своей руке.

Так как Тома Масгрейва больше не было видно, мы можем полагать, что его план успешно осуществился, и представить его умерщвляющим плоть с бочонком устриц в угрюмом одиночестве или с удовольствием помогающим домохозяйке в ее баре готовить свежий негус для счастливых танцоров наверху.

Эмма не могла не пожалеть об отсутствии компании, в которой она была раньше, хотя в некоторых отношениях и неприятной, но все же уточненной, и два танца, последовавшие затем и завершившие бал, были по сравнению с другими очень скучными.

М-р Эдвардс играл очень счастливо, и они оставались в зале одними из самых последних.

— «Вот мы и вернулись сюда снова», — сказала Эмма печально, входя в обеденную залу, где были накрыты столы, и аккуратная служанка зажигала свечи. — «Моя дорогая мисс Эдвардс, как быстро все закончилось! Мне бы хотелось, чтобы все повторилось снова!».

Было выражено большое удовлетворение тем, что вечер принес ей так много удовольствия, и м-р Эдвардс был так же доволен, как и она, выражая удовлетворение насыщенностью, блеском и воодушевлением вечера, хотя он и провел все время за одним столом в одной и той же комнате, лишь сменив один раз стул, так что вряд ли мог об этом судить.

Но он выиграл четыре роббера из пяти, так что все шло хорошо. Его дочь почувствовала преимущество такого удовлетворенного состояния духа во время замечаний и напоминаний, которые теперь последовали за долгожданным супом.

— «Как это ты не пошла танцевать ни с одним из Томлинсонов, Мери?» — спросила ее мать.

— «Когда они меня приглашали, я была уже ангажирована».

— «Я думала, что последние два танца ты должна была танцевать с м-ром Джемсом, миссис Томлинсон сказала мне, что он пошел пригласить тебя, а за две минуты до этого я услышала, что ты еще не приглашена».

— «Да, но я ошиблась, я неправильно поняла, я не знала еще, что ангажирована. Я думала, что если мы стоим так долго, то это будет только через два танца, но капитан Хантер уверил меня, что приглашал именно на эти два».

— «Таким образом, ты закончила бал с капитаном Хантером, не так ли?» — сказал ее отец. — «А с кем ты его начинала?»

— «С капитаном Хантером», — было повторено робким голосом.

— «Хм, какое постоянство. Но с кем ты еще танцевала?»

— «С м-ром Нортоном и м-ром Стайлзом».

— «А кто это?»

— «М-р Нортон — кузен капитана Хантера».