М-р Ватсон был далеко не обрадован, когда услышал о произошедшем, слегка раздражительный из-за постоянной боли и не расположенный радоваться, он только обронил:

— «Фу-ты, ну-ты! Как это случилось, что лорд Осборн навестил нас? Я прожил здесь четырнадцать лет, и никто из этой семьи не почтил меня вниманием. Это какая-то выходка этого бездельника Тома Масгрейва. Я не могу нанести ответный визит. Я не стал бы этого делать, даже если б мог».

При следующей встрече с Томом Масгрейвом ему было поручено передать извинения в Осборн Кастл под благовидным предлогом плохого состояния здоровья м-ра Ватсона.

Неделя или даже десять дней умчались прочь после этого визита, когда новая суматоха прервала на половину дня спокойное и нежное общение двух сестер, чье взаимное уважение возрастало по мере их близкого знакомства друг с другом, неизбежного при тесном общении. Первое обстоятельство, которое нарушило эту безмятежность, было получение письма из Кройдона, возвещающего о скором возвращении Маргарет, и приезде на два — три дня м-ра и миссис Роберт Ватсон, которая обещала навестить своих домочадцев и хотела увидеть их сестру Эмму. Ожидание этих событий наполняло мысли сестер в Стэнтоне, и занимало часы, по крайней мере, одной из них, ибо Джейн была женщиной с состоянием, подготовка к ее приему была делом нешуточным, а так как у Элизабет всегда было больше желания, чем умения вести домашнее хозяйство, то она ничего не могла сделать без суматохи. Четырнадцатилетнее отсутствие сделало всех братьев и сестер чужими для Эммы, но в ее ожидании Маргарет было нечто большее, чем неловкость такого отчуждения, она слышала такое, что заставляло ее страшиться ее возвращения, и день, когда вся компания приехала в Стэнтон, казался ей возможно последним днем покоя в доме.

Роберт Ватсон был стряпчим в Кройдоне, его дела шли успешно, и он был доволен этим обстоятельством, а также женитьбой на единственной дочери стряпчего, у которого он был клерком, с шестью тысячами приданного. Миссис Роберт была не менее довольна обладанием шестью тысячами фунтов и очень модного дома в Кройдоне, где она устраивала светские вечера и красиво одевалась. В ее внешности не было ничего примечательного, ее манеры были развязными и самоуверенными. Маргарет не была обделена красотой, обладала стройной привлекательной фигурой, и чего-то не хватало скорее выражению ее лица, чем ее чертам, но резкое и хмурое выражение ее лица сильно мешало чувствовать ее красоту. Как при каждом шансе показать себя, при встрече со своей долго отсутствовавшей сестрой, она была полна любви, и ее голос был сама вежливость, она постоянно улыбалась и медленно произносила слова, когда хотела выказать удовольствие.

Она была так «рада видеть дорогую, дорогую Эмму», что в течение минуты едва могла произнести хоть слово.

— «Я уверена, что мы будем лучшими друзьями», — заметила она с большим чувством, как только они вместе сели. Эмма не нашлась, что ответить на такое заявление: она не могла отвечать в такой же манере, в какой оно было сделано. Миссис Роберт Ватсон разглядывала ее с весьма фамильярным любопытством, в момент встречи ей прежде всего пришла на ум потеря тетушкиного состояния, и она не могла не почувствовать насколько лучше быть дочерью джентльмена с собственностью в Кройдоне, чем племянницей немолодой женщины, променявшей ее на ирландского капитана.