— «Я полагаю», — быстро сказала Маргарет Эмме, — «нам с тобой придется жить в одной комнате, Элизабет всегда предпочитает распоряжаться комнатой в одиночку».

— «Нет, Элизабет предоставила мне половину своей».

— «О, я», — (смягчившимся голосом, и несколько оскорбленным, что выдавало ее обиду), — «я прошу прощения, что не имею удовольствия разделить твою компанию, особенно из-за того, что я нервничаю, когда остаюсь совершенно одна».

Эмма снова появилась в гостиной первой из женщин, войдя туда, она застала брата одного.

— «Ну, Эмма», — сказал он, — «тебе в доме все совершенно незнакомо. Тебе должно быть странно здесь находится. Хорошенькое дельце сотворила твоя тетушка Тернер! Боги! Женщинам никогда нельзя доверять деньги. Я всегда говорил, что она как-то должна была обеспечить тебя, как только ее муж умер».

— «Но это значило бы доверить деньги мне», — ответила Эмма, — «а я тоже женщина».

— «Можно было бы обеспечить тебе возможность использовать их в будущем, не предоставляя права распоряжаться ими сейчас. Какой удар это должно быть был для тебя. Оказаться вместо наследницы 8 или 9 тысяч, отосланным обратно бременем нашей семьи, без единого гроша. Я надеюсь, старуха пожалеет об этом».

— «Не говори о ней неуважительно. Она была очень добра ко мне, и если она сделала опрометчивый выбор, то будет страдать от этого больше, чем я».

— «Я не хотел расстраивать тебя, но ведь любой посчитает ее старой дурой. По-моему, Тернера все считали чрезвычайно здравомыслящим умным человеком. Какого черта он оставил такое завещание?»

— «Я не могу сомневаться в разуме дяди из-за его привязанности к моей тете. Она была для него прекрасной женой. Самые свободные и просвещенные умы всегда самые доверчивые. Ход событий получился прискорбным, но такое доказательство нежного уважения к моей тете внушает мне любовь к памяти дяди».

— «Что за странные речи! Он мог бы обеспечить прилично свою вдову без того, чтобы оставлять все чем он владел, или какую-либо часть этого, в ее распоряжение».

— «Моя тетя допустила ошибку», — тепло сказала Эмма, — «она ошиблась, но поведение моего дяди было безупречным. Я была ее племянницей, и он оставил ей возможность и удовольствие обеспечить меня».

— «Но, к несчастью, она предоставила твоему отцу удовольствие обеспечивать тебя, но не предоставила возможности для этого. В этом все дело. После того, как она держала тебя далеко от семьи так долго, что между нами исчезли все родственные чувства, и воспитывала тебя (я полагаю) в более утонченной обстановке, ты вернулась от нее без гроша».

— «Ты знаешь», — ответила Эмма, борясь со слезами, — «о печальном состоянии здоровья моего дяди. Он был еще большим инвалидом, чем наш отец. Он не мог выходить из дома».

— «Я не хотел доводить тебя до слез», — сказал Роберт, несколько смягчаясь, и после короткого молчания, что сменить тему, он добавил, — «Я только что из комнаты отца, он чувствует себя неважно. Будет очень печально, если он умрет. Жалко, что ни одна из вас не может выйти замуж! Ты должна приехать в Кройдон с остальными, и там мы посмотреть, что можно сделать.