* * *

Я шел между плотно поставленными машинами и косился на омоновцев, которых в качестве силы привезли мубоповцы. Этих рослых парней в пятнистой форме в полном боевом облачении было десять, они выстроились в две шеренги перед УАЗиками. Широкие лапы сжимали укороченные автоматы Калашникова. Перед строем с бравым видом расхаживал рыжеволосый капитан – видимо, ставил оперативную задачу. Берет капитана был лихо надвинут на брови, нижняя челюсть выпячена.

Насвистывая арию из оперы «Кармен», я прошел мимо. Кейс раскачивался в моей руке в такт шагам. Я старался не смотреть в их сторону и все сгонял улыбку с губ, которая словно приклеилась к ним. И правда, как можно было не смеяться над остолопами, не понимающими, что происходит в метре от них?

«Опель», на котором я езжу, был припаркован метрах в двадцати за УАЗиками. Я открыл багажник, положил туда кейс – и тут услышал:

– Нале во!

Я немедленно оглянулся. Пятнистые бегом направлялись к Зданию. На бегу они хранили полное молчание и передвигались прежним компактным строем, нога в ногу, их ботинки слаженно топали по асфальту. Глаз отдыхал на этих бравых парнях, честное слово, а душа радовалась.

Я горестно вздохнул, глядя вверх, на белоснежный небоскреб, вершина которого, казалось, уходила в облака. Где то там, на двадцать втором этаже, располагался кабинет Деда… Потом я бросил в рот пластинку жевательной резинки и, не особо спеша, побрел назад.

            Глава 2          

            Спрятать кейс          

Обычно после работы я ехал домой, ужинал, и дальше у меня было свободное время хоть до утра. Мама не заставляла меня сидеть дома, она лишь просила, чтобы я всегда говорил, когда вернусь. Поскольку меня это устраивало, мы жили с мамой душа в душу.

Только нечего думать, что мое свободное время было связано… ну, например, с девушками. Их у меня не было. Почему – отдельная история, как нибудь, возможно, расскажу, а сейчас лучше послушайте, как я тратил свободное время.

В ста километрах от Москвы у нас была дача. Когда я говорю «у нас», я имею в виду, что у отца, мамы и меня. Это был стандартный участок в шесть соток, который выделили отцу, когда он еще работал на заводе. На этом участке мы поставили домик, теплицу… короче, все, как у людей. Но после смерти отца я не занимался на даче сельским хозяйством. У меня было другое дело.

Я там писал. И хоть выглядит это немного нескромно – мол, «я писал», но иначе не скажешь. Ну писал. Сочинял. Пробовал себя. Если у тебя хорошо подвешен язык, рано или поздно приходит в голову эта мысль – а не попробовать ли себя в… вот хотел сказать, в литературе, но лучше сказать – в написании книги.

В моем случае это была просто детективная история. Начал я ее излагать давно, вручную, шариковой ручкой, на листах бумаги в клеточку, и как только поступил к Деду, перенабрал на компьютере, и получился файл. Я открывал этот файл в конце каждого рабочего дня и дополнял написанное несколькими новыми абзацами. Не скажу, чтобы дело продвигалось вперед ураганными темпами, но на месте оно не стояло.

Потом я купил себе «ноутбук» – он был не больше пишущей машинки – и перенес все дела на дачу. Там работа пошла быстрее. Ведь главное что? Тишина и спокойствие, да еще природа. На даче этого всего было навалом.

С тех пор это дело катилось, как паровоз, который не может остановиться, и скоро я просто не мог спокойно жить, если какой то из вечеров не проводил на даче. Обычно я еще на работе начинал думать, под музыку какой радиостанции я проделаю эти сто километров до дачного поселка «Зеленые холмы», чтобы родилось настроение, с которым я напишу очередную главу, как сяду за стол, где у меня все подготовлено для работы, как начну стучать по клавишам, пока не появится чувство, что я не начинающий писатель детективщик Павел Ярвид, а знаменитый пианист Святослав Рихтер… или другой, не менее знаменитый, тоже пианист рокмен Элтон Джон…

В тот день я приехал домой совершенно другим человеком.