– Вторым наверняка был Генри. Банлон сам признался мне, что они отослали кочегара Джексона в город, а сами в это время...

– А сами в это время прятали трупы под дровами. Поэтому и погиб бедняга Джексон: он обнаружил их трупы, – Дикин нагнулся и тщательно прикрыл офицеров дровами. – Думаю, Банлон испугался, что дрова расходуются слишком быстро и Джексон может наткнуться на трупы, даже если он их и не обнаружил. Возможен и другой вариант: Банлон напоил Джексона в надежде, что тот просто свалится с ног и заснет. Однако, добился лишь того, что Джексон стал работать слишком рьяно. Брал дрова для топки как попало и случайно наткнулся на мертвецов. Тогда Банлону пришлось прикончить его. каким‑нибудь тяжелым инструментом. Но рана, тем не менее, не была смертельной...

– Клянусь богом, полковник, я и понятия не имею о чем тут бредит этот сумасшедший, – Банлон уже не говорил, а выл, словно зверь. Но полковник не обратил на него внимания и слушал Дикина.

– Продолжайте!

– Когда Джексон ударился о камни ущелья, смерть наступила мгновенно.

У него на затылке была глубокая рана, из которой вытекло много крови...

– Но у мертвецов не бывает кровотечений...

– Да, у мертвых не бывает. Банлон только оглушил его, привязал к его запястья тряпку, сбросил с моста, и остановив поезд, рассказал нам свою версию случившегося.

– Вы ничего не сможете доказать, – испуганно прохрипел Банлон.

– Что верно, то верно... Не смогу я доказать и того, что вы перерезали телеграфные провода и тем самым ликвидировали связь с Риз‑Сити.

– Я видел, как Банлон налаживал паровоз, пока мы были в Риз‑Сити, неуверенно произнес Клэрмонт.

– Или, вернее, разлаживал его. Не смогу я доказать и того, что остановив поезд для загрузки тендера топливом раньше, чем это нужно было сделать, сам в это время приладил взрывчатку к сцеплению между вагонами с таким расчетом, чтобы взрыв произошел у вершины самого крутого подъема в этих горах. Теперь не трудно догадаться, почему никто не смог выпрыгнуть из оторвавшихся вагонов. Когда мы найдем их обломки, то наверняка обнаружим, что все двери заперты снаружи, а кондуктор в тормозном вагоне убит.

– Выходит, все эти люди были убиты преднамеренно? – прошептала Марика.

Внезапно один за другим раздалось четыре выстрела.

– Ложитесь! – крикнул Дикин.

– Все легли, – сообщил Клэрмонт, но он ошибся.

На пол легли все, кроме Банлона, которому нечего было терять. Тяжелый восемнадцатидюймовый ключ, неизвестно как оказавшийся в его руке, прочертил в воздухе дугу и сокрушительным ударом обрушился на голову Рэфферти. В следующее мгновение Банлон выхватил из его ослабевших рук револьвер и резко обернулся.

– Не двигаться, – приказал он Клэрмонту, револьвер которого в этот момент был направлен в сторону первого вагона. Затем он обратился к Дикину:

– И вы не шевелитесь!

Никто не шелохнулся.

– Положите оружие!

Они положили револьверы на пол.

– Встать! Руки вверх!

Все трое послушно встали. Дикин и Клэрмонт подняли руки.

– А вы, глухая – обратился Банлон к Марике.

Она, видимо, не слышала его. Взгляд девушки был прикован к Рэфферти.

Он, несомненно, был мертв.

Банлон шевельнул дулом револьвера:

– Говорю вам в последний раз, леди!

Будто во сне Марика медленно подняла руки. Когда Банлон перевел взгляд на Дикина, правая рука Марики слегка передвинулась и оказалась у одного из фонарей, подвешенных к потолку. Если Дикин и уловил это, едва заметное движение, то виду не подал. Пальцы девушки сомкнулись на дужке фонаря.