Зина растерялась. Запускать станок или не запускать?

Желание проверить свою затею было непреодолимо. Груз еще, чего доброго, запретит. Зина рискнула.

«Миленький, голубчик, не подведи, — мысленно обращалась она к станку и тут же подумала: — Господи, какая я дура... Будет мне на орехи...»

Она оглянулась, — позади стояли Груз и Никита Иванович.

Груз заметил ее замешательство.

— Продолжай, продолжай, — коротко приказал инженер, внимательно наблюдая за оборотами резцов.

Зина стояла к нему спиной, но все время чувствовала его настороженный тяжелый взгляд. У нее опустились плечи, она сразу поблекла, сразу почувствовала себя маленькой и тщедушной девчонкой.

— Ну как, Николай Семенович? — нетерпеливо спросил мастер, но инженер ничего не ответил, и старик замолчал.

Груз не принимал решений наобум. Он смотрел на станок и мысленно взвешивал все могущие быть последствия.

Время тянулось медленно. Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса...

— Хватит, — неожиданно приказал Груз.

Зина уже оправилась от смущения, ей казалось, что все получается очень ловко, она подумала, что не расслышала инженера.

— Останови станок, — грубо повторил он. — Механизм не может выдержать такой нагрузки!

Зина испуганно повернулась к Никите Ивановичу, ища у него поддержки. Мастер сердито таращил глаза, призывая ее послушаться Груза.

Она остановила станок.

— В чем дело, Николай Семенович?

— А в том, — наставительно произнес он, — что в продолжение двух-трех месяцев ты будешь зарабатывать по тысяче рублей в получку, а через три месяца станок выбросят на свалку.

У Зины сразу пересохло в горле.

— Николай Семенович! — хрипло воскликнула она. — Вы напрасно так говорите...

Грузу не всегда удавалось скрыть свое пренебрежительное отношение к людям, не имеющим технического образования или большого производственного опыта.

— Ладно, — равнодушно отозвался он, заложив руки в карманы. — Я категорически запрещаю растачивать две детали одновременно. Не ты отвечаешь за оборудование цеха. Я не позволю коверкать государственное имущество. Заведи собственный станок и делай тогда с ним все что угодно. Понятно?

Он обращался с ней, как с вещью. У Зины задрожали губы. — Нет, — тихо и упрямо сказала она, и ее губы задрожали еще сильнее. 

 Груз резко повернулся к мастеру.

— Прекратить, — отчетливо сказало он. — Понятно, Никита Иванович?

Слезы душили Зину, она проглотила подступивший к горлу комок и закусила губу, будучи не в силах спорить с Грузом. Плохо соображая, что делает, она машинально запустила станок. Так было легче.

— Интересно! воскликнул Груз. — Очень интересно. Протест?

В таких случаях он никогда и никому не давал поблажки.

— Никита Иванович, напиши записку в отдел кадров, — распорядился инженер. — Как это ни прискорбно... уволить.

Зина повернула к Грузу заплаканное лицо и всхлипнула. Не желая вступать в пререкания, он быстро зашагал к выходу.

Никита Иванович нехотя подошел к Зине.

— Э-эх, девка... — укоризненно сказал он и остановил станок.

XV

Смеркалось. Лучи заката окрасили оконную раму багрянцем. В углах комнаты скоплялась темень. Настольная лампа освещала лишь Григорьева и разбросанные перед ним бумаги. То ли от сумерек, то ли от освещения лицо Григорьева выглядело усталым и добрым. Он привычным движением вплотную придвинул кресло к столу, подпер голову руками и серьезно посмотрел на Груза, только что вошедшего в кабинет.

— Садись, — пригласил он инженера.