— Мое место там, где я нужнее, — скороговоркой ответила она и юркнула в запруженный людьми проход.

Внизу, на площадке и возле зданий, где помещались души и раздевалки, расположились физкультурники. Команды разных цехов отличались друг от друга цветом маек и трусиков, но пока еще, до сигнала, соперники дружелюбно беседовали, и пестрые их костюмы смешивались в живописном беспорядке.

Споря о возможных победителях, зрители пытливо вглядывались в футболистов, дискоболов и бегунов, но напряженные лица спортсменов не выражали ничего, кроме нарочитого равнодушия.

Разыскивая Григорьева, Зина бежала по узкой галерее, окружавшей амфитеатр. 

Десятки знакомых лиц видела она на скамейках. Кто-то приветливо ей улыбался, кто-то указывал на место возле себя. Зине было не до них. Мелькнуло лицо Васи, показался Никита Иванович... Она помахала им рукой.

Груз стоял, облокотившись на перила галереи, рядом с ним стоял Халанский.

В первых рядах в белой косоворотке сидел Гриторьев. 

Зина побежала вниз, ловко перепрыгивая через широкие деревянные ступеньки.

— Да, эта ни перед чем не останавливается, — хмуро произнес Халанский, глядя ей в спину.

Груз сочувственно посмотрел на Володю. Слишком уж почтителен и послушен всегда был Халанский, чтобы Груз не оценил в нем этих качеств. Именно таких помощников хотел иметь инженер Груз. Николай Семенович искренне думал, что ценит Халанского за способности, хотя на самом деле тот подкупал своего начальника угодливостью. Николай Семенович искренне думал, что чувство неосознанной зависти заставляло товарищей Халанского преувеличивать его недостатки и относиться к нему строже, чем к другим, и не замечал того, что эта мысль была внушена ему самим Халанским, умевшим не часто, но выразительно жаловаться на недоброжелательство своих сверстников.

События памятного всем вечера, когда Зина явилась к Николаю Семеновичу на квартиру, и который закончился неожиданным разоблачением Крюкова, примирили Зину и Груза. С этого дня они стали относиться друг к другу лучше, но, как только Зина настояла на исключении Халанского из комсомола, Груз снова стал ее сторониться. 

Николай Семенович не ставил Халанскому в вину его приятельские отношения с Крюковым; желание сохранить способного и послушного Володю лишало Груза необходимой объективности. Выступление Зины против Халанского Груз расценил как выпад против себя. Она уже не удовлетворялась тем, что отвергала его руководство, но и пыталась нападать на его людей. Теперь Груз порицал себя за то, что позволил Зине работать, вопреки своим указаниям, тем самым невольно укрепив ее положение в цехе.

— Не знаю, почему вы с ней церемонитесь, — негромко сказал Володя. — Не думайте, что Григорьев будет ей постоянно покровительствовать. Дайте срок, обнаружится ее никчемность, все от нее отвернутся. Конечно, Зинка умеет заплакать вовремя, но тогда и слезы не помогут... Володя вопросительно посмотрел на инженера. — Зинка всех готова опорочить. Так почему же не воспользоваться ее же средствами?

— Сегодня прекрасная погода, — сказал Николай Семенович, точно к нему не было обращено никакого вопроса.

Лукавый смешок шевельнул губы Халанского, он скромно отвернулся от инженера и как ни в чем не бывало указал на строившихся в ряды спортсменов.

— Кажется, праздник начинается.

Горнист стоял перед аркой, пронзительно зазвенели фанфары, физкультурники  сбегались и строились в ряды.

Григорьев указал Зине на место рядом с собой.

— Садись. 

— Вы хотели меня видеть? — спросила она, переступая с ноги на ногу.

Григорьев пальцем постучал по скамейке.

— Тебе говорят: садись.

Трудно было усидеть Зине, но приходилось подчиниться.

Григорьев помолчал.

— Не боишься?

В его голосе звучало сомнение.