Трудно было усидеть Зине, но приходилось подчиниться.

Григорьев помолчал.

— Не боишься?

В его голосе звучало сомнение.

— Сегодня мне необходимо прыгнуть, — глотая слова, принялась она уговаривать Григорьева. — Я бы еще потерпела... Но тут одно обстоятельство...

Григорьев не сводил глаз со стадиона, и Зине казалось, что он недостаточно внимательно слушает ее.

— Какое? — спросил он, не глядя на собеседницу.

Она стала говорить еще путанее.

— Я встретила девчат... И я думаю... Я думаю теперь... — Она не была уверена в своем предположении и колебалась его высказать. — Тамару никем не заменили. В команде не хватает парашютистки. Лучше ведь, если команда будет в полном составе.

— Что за нетерпение?

— Я думаю... — Зина с трудом решилась высказаться. — Я думаю, что девчата... могут не прыгнуть... Что они не решатся прыгнуть.

Григорьев повернулся к Зине.

— Почему?

— Я встретилась с ними, и они... Они разговаривали о Тамаре, — объяснила она, запинаясь. — И... я думаю, что поступаю правильно...

— Ты ошиблась, — резко сказал Григорьев. — А ты... — Он хотел было спросить, не испугалась ли сама Зина, но глаза ее смотрели ясно и требовательно. — А как ты себя чувствуешь? — спросил он, уступая. — Когда тебя осматривал врач?

— Ну вчера же, вчера! — Зина порывисто приложила руку к сердцу. — Гречихин знает...

Загремел марш. Физкультурники пошли вдоль трибун. Они шли по четыре человека в ряду, впереди девушки, позади мужчины, и движения их были четки и слитны, и, казалось, солнце окрасило их тела одинаковым бронзовым загаром.

— Ладно, — сказал наконец Григорьев. — Но помни... Глядеть в оба!

В поле возле самолета стояли парашютистки и беседовали со своим инструктором. Слышались отрывистые голоса, — было заметно, что девушки нервничают. Через несколько минут они должны были подняться в воздух, и Гречихин нарочно говорил с ними о всяких пустяках.

Запыхавшаяся Зина подбежала к самолету.

— Как, Зиночка, рада? — неуверенно спросила Катя и почему-то вздохнула. 

— Отставить вопросы, — остановил ее Гречихин. — Время!

— Ты каким номером прыгаешь? — поинтересовалась Катя.

Зина сказала твердо:

— Тамара должна была прыгать первой.

— Ну... — Гречихин даже руками развел. — Бойка... Чем только отец с матерью тебя кормили, что ты такая выросла? — Он прикрикнул на нее: — Ты у меня поспорь! — И позвал девушек: — Полетели, девчата!

Как только самолет очутился в воздухе, Зина ощутила необычайную уверенность в том, что все обойдется хорошо. Мысли ее сосредоточились на предстоящем прыжке. Постепенно она перестала думать, спрыгнет удачно или неудачно, она думала только о технике прыжка, припоминая самые незначительные указания инструктора. 

Она посмотрела вниз. Земля быстро уходила из-под самолета.

Гречихин уверенно вел большую блестящую рокочущую машину.

Он оглянулся. Зина и ее товарки тихонько сидели в кабине.

Самолет повис над стадионом.

«Гречихин чересчур осторожен, — подумала Зина. — Хорошо бы подняться повыше». 

Она не успела сообразить, насколько высоко поднялся самолет, как заметила, что пилот поднимает руку.

Катя увидела сигнал и подтолкнула соседку, та подтолкнула Зину. Зина растерялась, но послушно кивнула.

Пилот выключил мотор, и странная тишина наступила в кабине. 

Все девушки смотрели на поднятую руку Гречихина.

Быстрым взглядом Зина окинула подруг. Тень неуверенности скользнула по их лицам.