– Меня то? Николай Терехин. Работаю тут с самого начала.

– Скажите, вам кто либо из них знаком? – протянул Яровой фотографии.

– Отчего же! Вот – наш Авангард. Скальпом его тут звали.

– Что вы можете о нем рассказать?

– Культурный человек. Вежливый. Он один из заключенных от начала и до конца на человеческом языке говорил. Безфени.И мат терпеть не мог, – посерьезнел Терехин.

– Каковы были у него взаимоотношения с людьми?

– С зэками?

– Да.

– Всякие. Но большинство не любили его.

– За что?

– Золотишко с его помощью мы изъяли. У воров. Сделал обыск. Я понятым был. А потом все вместе с командиром роты охраны изъятое в Магадан. Сдали по описи. Как положено. И премию получили. Оба.

– А Бондарев?

– Нет, ему не дали.

– Все, что изъяли, включили в опись?

– Только Авангарду вернули его перстень. Остальное все вписали.

–Вы это точно помните? – спросил Яровой.

–Еще бы!

– Бондарев себе ничего не оставил?

– Нет? Игорь руками не прикасался. Все делал командир охраны. На моих глазах. Игорь не брал ничего. А что? Брехнул кто? Так я сам тому в глаза плюну, – вскипел Николай.

– Скажите, вы все письма проверяете?

–Это моя работа.

–Получал ли письма Авангард.

–Приходили и ему.

–От кого?

–От матери.

–Откуда?

–Из Еревана, – ответил Терехин.

–С Камчатки не получал писем Евдокимов?

–Приходило одно, – почему то покраснел Терехин.

–От кого? – заметил его смущение Яровой.

–От Трубочиста. Но я не передал это письмо Авангарду.

–Почему?

–Бондарев не велел.

–Как объяснил? – терял терпение Яровой.

–Сказал, что ни к чему.

– Что в письме было написано?

– Просил его заехать по освобождении в гости к нему. Мол встретит, как родного.

– Адрес, куда приглашал, сохранился?

–Нет. Игорь письмо то порвал. А я не запомнил.

–Еще что?

–Что хочет увидеться по выходу.

– Откуда это письмо было?

– Из Петропавловска на Камчатке.

– Он не писал, когда вый дет?

– Писал. Он срок дополнительный получил за Авангарда. С начале этого года должен был освободиться. Просил забыть недоразумение и простить его.

– Говорил ли вам Авангард, куда он собирается поехать после освобождения?

– Поделился как то. Что сначала на родину поедет. Навестит могилу матери. А потом обдумает, куда податься.

– Кто, кроме вас, знал об этом?

– Кому он сам рассказал.

– Скажите, кроме матери, писал ли кто ему не из зэков? Ну, женщина или еще кто?

– Ни от кого, кроме матери, когда та была жива, писем ему не приходило.

– О себе он вам ничего не говорил?

– Только то, что я уже сказал.

– Как вы думаете, кто мог его убить? – спросил Яровой Терехина.

– Кто ж его знает. Я в бараках не был. Ни с кем ни о чем не говорил. Бондарев им это запрещал. Знаю только о том, что касается переписки. Это была моя работа. В другое не вникал.

– А почему ему перстень Бондарев вернул? Не знаете? – вспомнил Яровой.

– Игорь хотел этот перстень в опись включить. Да упросил его Авангард. Разжалобил.

– Перед освобождением вы виделись с Евдокимовым? – спросил Яровой.

– Вечером. Перед отправкой на судно.

– Не заметили, перстень был у него на пальце или нет?

– Был.