Тили-тили, тесто, нам с Оськой стали создавать благоприятные условия для возгорания нежных чувств: чаепития, приглашения на семейные торжества, совместные поездки на дачу-на природу, теплые отзывы родных и близких. Я проходила в его семье под ярлыком "очень приличная девочка Сонечка", а он в моей — под характеристикой "хороший перспективный мальчуган Ося". Надоели мы друг другу люто буквально с первого взгляда. Только такие чувства и могут питать просватанные против воли подростки, когда их терзают честолюбивые мечты о покорении мира, а не грезы о тихих семейных радостях.

На мое счастье, у Оськи рано сформировался железный характер, а потом еще прибавилось совершенно равнодушное отношение к мнению окружающих. Ему было по барабану, огорчит он папу с мамой или нет, о чем бы речь ни заходила: Иосиф пер в выбранном направлении, как танк. Брачаться со мной он никогда не собирался, деликатничать не стал и однажды жутко меня разозлил, объявив нашим родителям прямо в моем присутствии: я на этой толстухе, квочке и посредственности ни за что не женюсь, ибо она мне глубоко антипатична! На что квочка ответила целым градом оскорблений в адрес всей семьи Гершанков. От язвительных высказываний по поводу недостатка воспитания и образования я перешла к недостаткам внешности, при чем не только у невежи Иосифа. Вот был скандал в семействе, если не совсем благородном, то сильно облагороженном работой на иностранные торговые фирмы! А когда отвергнутая невеста закончила гневную речь и бешеным взглядом озирала остолбеневших кумовьев — теперь уже несостоявшихся — и сияющего, будто начищенный башмак, Осю, обиженная Соня вдруг заметила: мерзкий нахал, мой бывший женишок, еще и одобрительно подмигивает! Такого снести гордая мамзель Хряпунова не могла, и потому удалилась, оглушительно хлопнув дверью.

После инцидента мы с Гершанком стали друзьями. Через пару часов он зашел мириться, объяснил про планы на будущее и про свое реальное, вполне приязненное отношение к моей персоне. Услышав (впервые!) от молодого человека, какая я на самом деле славная, умная и симпатичная, просто не в его вкусе, я быстро утешилась. Ведь Оська тоже не казался наилучшим предметом страсти пылкой: слишком длинный, рыжий и желчный для романтического героя. Зато друг из него вышел замечательный. Мы потом долго хохотали, вспоминая лица убитых наповал родичей с разверстыми ртами. А когда умерла Осина бабка с отцовской стороны, Гершанок переехал в ее квартиру, а я, отрезанный ломоть, отделилась от папочки и мамочки в бабушкину квартиру. Так мы стали соседями.

И вот теперь Иосиф стоял, держась за поясницу одной рукой, а другой — за голову, и смотрел на меня с изумлением, почти со страхом. Я поняла: мне непременно надо кому-то рассказать о невообразимой передряге с обысками и покушениями. И кому, как не старинному приятелю, поведать печальную повесть?

— Знаешь что? А ведь получилась интереснейшая логическая задачка! — задумчиво произнес Оська, наливая мне еще чашку чая.

Мы сидели у него на кухне, и я уже рассказала Иосифу все по порядку, ну, почти все. Не впадать же мне было в любовную летаргию, описывая цвет глаз красавца Франческо? Да и зачем Оське эти незначительные подробности?

— Говоришь, точно про шахматную партию! — упрекнула я Гершанка, — Я в собственную квартиру зайти боюсь, а ты…

— Насчет квартиры не беспокойся! — серьезно пообещал Иосиф, — Завтра вызовешь слесаря, он тебе поменяет замки на швейцарские, их никому не удастся открыть.