Обычно Стефан гораздо вежливее, но и у него выдалась тяжелая ночь.

– Другой вампир снабдил тебя ложными воспоминаниями. – Я пыталась отвлечь мужчин от столкновения. – Это возможно потому, что он колдун?

Стефан, словно в замешательстве, кивнул.

– Мы можем так поступать с людьми, – сказал он. Я этого не знала и не хотела знать. Он заметил мою реакцию и объяснил: – Ну, то есть мы можем оставлять в живых тех, от кого обычно питаемся, Мерседес. Но люди одно дело, а вампиры – совсем другое. Считается, что друг с другом мы так обойтись не можем. Не волнуйся: вампир не в состоянии затронуть твою память. Даже колдун.

Я почувствовала облегчение. Если бы я начала формулировать, чего бы мне не хотелось получать от вампиров, то вмешательство в мысли стояло бы на одном из первых мест.

– Поэтому ты позвал меня с собой. – Я села прямее. – Ты сказал, что он поступил так с другим вампиром. Во что он заставил поверить другого вампира?

Стефан выглядел настороженным и виноватым.

– Ты знал, что он кого‑то убил? – обвиняла я. – Вот что он сделал с другим вампиром? Заставил поверить, что на самом деле убил тот?

Воспоминание о медленной смерти, которую я не смогла предотвратить, заставило меня стиснуть кулаки.

– Я не знал, что он сделает. Но да – я считал, что он убил и заставил моего друга поверить, будто убийца он. – Стефан произнес это так, словно у него было горько во рту. – Но я не мог действовать без доказательств. Многие, кто не смог этого доказать, уже умерли.

– Ты вампир, – сказал Сэмюэль. – И не пытайся нас убедить, что тебе не все равно, когда умирают невинные.

Стефан встретил взгляд Сэмюэля.

– В прошлом я наглотался смерти, и меня от нее тошнит. Но думай, как хочешь. Множество смертей стали бы угрозой нашей тайне, вервольф. Даже если смерть человека мне безразлична, я бы не хотел, чтобы смерть многих подвергала нас опасности.

Значит, умрут многие?

Мне вдруг стала понятна его уверенность в том, что шум никого в отеле не потревожит. Тварь, убившая женщину, не задумываясь убила бы множество людей.

– Сколько еще умерли сегодня?

– Четверо. – Стефан не прятал от Сэмюэля глаз. – Ночной портье и три постояльца. К счастью, отель был почти пуст.

Сэмюэль выругался.

Я сглотнула.

– Значит, тела просто исчезнут?

Стефан вздохнул.

– Мы стараемся не допустить пропажи людей, которых могут хватиться. Телам придадут такой вид, чтобы они вызвали как можно меньше шума. Попытка грабежа, не в меру бурная ссора любовников…

Я открыла рот, собираясь сказать нечто необдуманное, но сдержалась. Правила, по которым мы все живем, не Стефан придумал.

– Ты подверг Мерси опасности, – проворчал Сэмюэль. – Если он в силах заставить вампира убивать, то мог бы заставить тебя убить Мерси.

– Нет. Он не мог заставить меня причинить вред Мерси. – Голос Стефана звучал так же гневно, не давая возможности усомниться в твердости ответа. Сам Стефан, должно быть, тоже это понял, потому что снова повернулся ко мне. – Я поклялся честью, что ночью ты не пострадаешь. Я недооценил врага. В этом я виноват.

– «Чтобы зло восторжествовало, достаточно бездействия добрых людей», – процитировала я. В колледже мне пришлось трижды прочесть «Размышления о французской революции» Эдмунда Берка;[12] некоторые его утверждения словно нарочно написаны для меня: я росла, понимая, сколько на самом деле зла существует в мире.

– О чем ты? – спросил Стефан.