– Почти все, что я знаю, из «Дракулы». Будем считать, что я ничего не знаю.

– Хорошо, – согласилась она. – Деревянный кол в сердце действует. И еще погружение в святую воду или прямой солнечный свет. Говорят, великие святые могут убивать нас одной своей верой, но я, несмотря на твою овечку, – она махнула рукой в сторону моего ожерелья, – не думаю, что веры для этого достаточно. Однако возьми овечку с собой, Мерседес, она действует не только на вампиров, но и на демонов.

– Почему вампиры так боятся ходячих? Что такого умеют ходячие?

И Марсилия, и Андре застыли. Я не думала, что получу ответ. Но Марсилия ответила. В своем роде.

– Первое ты уже знаешь, – сказала она. – Многие наши способности на тебя не действуют. Наша магия с тобой бесполезна.

– Но заклятие истины сработало, – возразила я.

– Кресло не вампирская магия, Мерседес, вернее, не целиком магия. Но я думаю, что ты трудная добыча для любой магии. Магия крови, как и многие древние вещи, обладает своей силой. Это очень древнее кресло.

– Я не хотела отвлекать тебя от темы, – вежливо попросила я вернуться к главному.

Она чуть улыбнулась.

– Конечно. Не сомневаюсь. Еще ходячие умеют разговаривать с призраками.

Я замигала.

– И что?

Многие – даже внешне совершенно нормальные люди – могут разговаривать с призраками.

Она откинулась на спинку стула.

– Думаю, я ответила на твои вопросы. – Она бросила взгляд на Андре, и я поняла, что он ничего прояснять не станет. Думаю, тебе следует для начала узнать, куда в последнюю ночь отправился Стефан.

– Уоррен еще какое‑то время не сможет говорить – напомнила я.

У него раздавлено горло. Сэмюэль считает, что излечение займет несколько дней.

– У Стефана была привычка разговаривать с его людьми, – сказала Марсилия. – Они напуганы. И со мной говорить не будут. Но, думаю, с тобой поговорят. Андре отвезет тебя к дому Стефана, и ты сможешь поговорить с его зверинцем.

И Марсилия исчезла. Наверно, закуталась в тень, как умеет малый народ, но я ее не чуяла, вообще никак не воспринимала ее присутствие.

– Терпеть не могу, когда она так делает, – сказал Андре, отпивая из стакана. – Наверно, в основном из зависти. Стефан тоже так умел. Только он смог перенять от нее этот ее дар.

Я помолчала, думая о Марсилии. Этим вечером она старалась походить на человека; впрочем, удалось ей это не очень. Тем не менее, я решила, что она говорила преимущественно правду о том, чего хочет от меня и почему. Она уверена, что я могу найти колдуна: либо благодаря своей способности сопротивляться магии вампиров, либо благодаря умению разговаривать с призраками.

Конечно, я не все время вижу призраков.

Я большое отклонение. Я меняю облик, но не привязана к фазам луны. И превращаюсь в койота. Я не человек, не вервольф и не малый народ. Не хочется об этом думать, но, возможно, я гораздо старше, чем выгляжу.

Я подняла голову и увидела, что Андре терпеливо смотрит на меня. Я привыкла к вервольфам, и на мой взгляд, он не походил на одного из лучших солдат Марсилии. Плечи у него не широкие, тело не мускулистое. Возможно, она ему льстила, судя по его присутствию за этим столом, но я так не думала.

– Она умеет телепортироваться? – спросила я. Меня учили, что единственные существа, умеющие телепортироваться, – это блуждающие огоньки.

Он улыбнулся и пожал плечами.

– Не знаю, как это делается. Но это одна из причин, почему мы так уверены в гибели Стефана. Если он с нами, его так легко не задержать.

– Ты не кажешься расстроенным, сказала я.