Я взялась за следующую машину. И успела проработать всего несколько минут: вошел Зи. Судя по мрачному выражению, он был чем‑то расстроен. Я дозакрепила ремень распределительной передачи на «Битл 70»[38] и стерев, с рук большую часть грязи, прислонилась бедром к сиденью и спросила:

– Что случилась?

– Только дурак связывается с вампирами, – с мрачным неодобрением ответил он.

– Литтлтон разорвал Уоррена на куски, Зи, – сказала я. – И, вероятно, убил Стефана. А Сэмюэль и Адам пропали.

– Ничего не знаю об Альфе и Сэмюэле. – Лицо его чуть смягчилась. – Это плохо, Liebchen. Но принимать указания от госпожи вампиров весьма неразумно.

– Я была осторожна.

Он фыркнул.

– Осторожна? Я видел твой трейлер.

– Я тоже, – печально сказала я. – Я была внутри, когда это произошло. Наверное, Литтлтон узнал, что Марсилия попросила меня найти его.

– Что ж, прошлой ночью ты его нашла. И что выгадала?

Я пожала плечами. Он прав, но я не могу просто сидеть и ждать, пока Уоррен позвонит и скажет, что они нашли Адама и Сэмюэля мертвыми.

– Марсилия считает, я с ним справлюсь.

– Ты ей веришь?

– Дядюшка Майк верит.

Это поставило его в тупик; он поджал губы.

– Что еще тебе сказал дядюшка Майк?

Разговоры о героях меня смущают, поэтому я ответила, что дядюшка Майк рассказывал мне о воздействии демонов на вервольфов.

– Дядюшка Майк сегодня утром побывал у меня, – сказал Зи. – И мы вдвоем посетили кое‑кого из друзей.

Он бросил мне рюкзак. Я поймала его и раскрыла. Внутри оказался заостренный кол длиной в мое предплечье и пояс, который Зи давал мне, когда я в первый раз пошла в семью вампиров. Нож хорошо резал то, что обычный нож не режет, например цепи.

– Кол мне дала иная, состоящая в родстве с деревьями и со всем, что растет, – объяснил Зи. – Он из рябины, дерева света. Она сказала, что этот кол найдет дорогу к сердцу вампира.

– Ценю твою заботу, – ответила я, избегая обычного «спасибо».

Он едва заметно улыбнулся.

– Ты причиняешь массу беспокойства, Мерси. Обычно ты его стоишь. Не думаю, чтобы нож как‑то навредил вампиру, пока действует его магия. Но когда вампир проткнут колом, он более уязвим. И тогда этим ножом можно отрезать ему голову.

Я сунула руку в рюкзак; на дне было еще что‑то. Я вытащила это что‑то на свет и увидела плоский золотой диск. На одной стороне изображена ящерица, на другой – какие‑то знаки, возможно, письмена. И ящерица, и надпись потерты.

– Вампир не умрет, пока его тело не превратится в золу, – сказал Зи. – Положи на тело после того, как отрежешь голову, и произнеси имя медальона.

Он взял диск, потер пальцами надпись, и, хотя вряд ли надпись изменилась, я смогла прочесть – Drachen.

Прошло десять лет, но все же я два года изучала в колледже немецкий.

– Воздушный змей? – удивленно спросила я.

Он рассмеялся. Смех совершенно менял его узкое лицо.

– Дракон, Мерси. Это значит также «дракон».[39]

– Мне это сказать по‑английски или по‑немецки? – спросила я.

Он вложил диск мне в руку и согнул мои пальцы.

– Macht nichts, Liebling.

Все равно.

– Значит, если кто‑нибудь произнесет одно из этих слов, медальон превратит то, чего касается, в пепел?

Я не хотела, чтобы в моем голосе звучал страх.