|
Все они принимали меня очень дружелюбно; они считали меня "способным", и это мнение иногда выражалось очень лестным для меня образом. Теперь они окружили меня, и лица у них были довольно растерянные. - Да садитесь же! - повторил отец. - Пус, принеси ему стул. Разговор не клеился. Их, очевидно, удивляло мое внезапное появление и мой вид - я был усталый, бледный, пыльный; но Нетти и не думала поддерживать разговор. - Ну вот, - воскликнула она внезапно и словно с досадой. - Подумать только! - И выскочила из комнаты. - Господи! Что за девочка! - сказала миссис Стюарт. - Не знаю, что с ней делается. Нетти вернулась только через полчаса. Ожидание показалось мне томительным, но она, видимо, бежала, так как совсем запыхалась. Без нее я мимоходом упомянул, что бросил службу у Роудона. - Нечего мне там прозябать, - небрежно добавил я. - Я забыла книгу в лощине, - сказала Нетти, все еще задыхаясь. - Ну, что чай?.. Готов? И даже не извинилась. Но натянутую атмосферу не разрядил и чай. В доме старшего садовника чай пили основательно: подавались разные кексы, варенье, фрукты, и стол накрывался нарядной скатертью. Я сидел надутый, неловкий, встревоженный всем тем загадочным и неожиданным, что подметил в Нетти, говорил мало и только бросал на нее через кексы сердитые взгляды. Все красноречие, которое я подготавливал в течение целых суток, куда-то испарилось. Отец Нетти пытался вызвать меня на разговор. Ему нравилась и его удивляла моя способность говорить легко и свободно, тогда как он сам выражал свои мысли с большим трудом. Действительно, у них я был еще разговорчивей, чем с Парлодом, хотя вообще при посторонних был неловок и застенчив. "Вам бы следовало написать это в газеты. Непременно напишите. В жизни не слышал такой ерунды!" - часто говорил мне мистер Стюарт. Или: "Ну и язык же у вас, молодой человек! Вам бы следовало стать адвокатом". Но на этот раз я не блеснул даже в его глазах. Не находя других предметов для разговора, он вернулся к моим поискам нового места, но я даже тут не разговорился. *** Долгое время я боялся, что мне придется вернуться в Клейтон, так и не сказав Нетти больше ни слова; она словно не замечала, что я ищу случая переговорить с ней, и я уже подумывал, не попросить ли ее выслушать меня вот так, при всех. Но мать Нетти, внимательно наблюдавшая за мной, прибегла к прозрачной хитрости, послав нас обоих, не помню с каким поручением, в одну из оранжерей. Поручение было какое-то пустое: дверь запереть или закрыть окно - всем было ясно, что это только предлог, и, наверно, мы его не выполнили. Нетти нехотя послушалась. Она повела меня через одну из теплиц. По сторонам низкого, душного коридора с кирпичным полом стояли на подставках горшки с папоротниками, а за ними какие-то высокие растения, ветки которых были наверху расправлены и прикреплены так, что образовался густой лиственный свод. В этом тесном зеленом уединении она вдруг остановилась и обернулась, глядя мне в лицо, точно загнанный зверек. - Красивые волосатики, правда? - сказала она, а глаза ее говорили: "Начинай". - Нетти, - смущенно сказал я, - я был просто дураком, что написал тебе... К моему изумлению, на ее лице я прочел, что она того же мнения. |
