|
Возможность побега была упущена. *** - Мне надо идти, - сказал я, страстно желая поскорее выбраться из этой комнаты. - Ну что вы, дружище, об этом нечего и думать. Да вам, наверное, и незачем уходить, - настаивал мистер Геббитас. Затем с видимым желанием переменить разговор, спросил: - Что же вы не скажете мне своего мнения о книге Бэрбла? Несмотря на мою внешнюю уступчивость, я был теперь очень зол на него. "Зачем я стану скрывать от него свои взгляды или смягчать их? - пришло мне в голову. - Зачем притворяться, будто я чувствую себя ниже его в умственном отношении и считаю более высоким его общественное положение? Он спрашивает, что я думаю о Бэрбле, - я выскажу свое мнение и, если понадобится, даже в резкой форме. Тогда он, может быть, отпустит меня". Я не садился и продолжал стоять у камина. - Это та маленькая книжка, которую вы дали мне почитать прошлым летом? - спросил я. - Убедительные доказательства, не правда ли? - спросил он с вкрадчивой улыбкой, указывая мне на кресло. - Я невысокого мнения о его логике, - ответил я, продолжая стоять. - Это был умнейший из епископов Лондона. - Может быть. Но он защищал лукавыми хитросплетениями очень сомнительное дело. - Что вы хотите этим сказать? - Я хочу сказать, что он не прав. По моему мнению, он своих положений не доказал. Я не считаю христианство истиной. Он только притворяется верующим и сам это знает. Все его рассуждения - чистый вздор. Мистер Геббитас слегка побледнел и сразу стал менее любезен. Его глаза и рот округлились, даже лицо стало как будто круглее, а брови сдвинулись. - Мне очень жаль, что вы так думаете, - вздохнул он. Он не повторил своего приглашения садиться, сделал шаг или два к окну, потом снова обернулся ко мне и заговорил раздражающим тоном снисходительного превосходства: - Надеюсь, вы допускаете... Я не буду излагать вам его и мои доводы. Если они вас заинтересуют, вы найдете в каких-нибудь забытых уголках наших книгохранилищ истрепанные дешевые книжонки, какие выпускало, например, издательство "Просвещение", из которых я почерпнул свои доводы. В этом же своеобразном чистилище, вперемежку с ними и ничем от них не отличаясь, хранятся и бесчисленные "Ответы" ортодоксов церкви, словно трупы солдат двух враждующих армий в окопе, за который шло жаркое сражение. Все эти споры наших отцов - а они порой спорили очень ожесточенно - теперь ушли далеко за пределы нашего понимания. Я знаю, вы, молодые, читаете о них с недоумением и досадой. Вам непонятно, как разумные люди могли воображать, будто таким способом можно доказать что-либо. Все старые методы систематического мышления, все нелепости аристотелевой логики вслед за магическими и мистическими числами и путаной магией имен отошли в область невероятного. Вам не понять наших богословских страстей, как не понять и суеверий, что заставляли древних говорить о своих богах только иносказательно, дикарей - чахнуть и умирать только потому, что их сфотографировали, а фермера времен королевы Елизаветы возвращаться с полдороги, когда на пути ему попались три вороны, если даже он ехал в далекую и важную поездку. Даже я, сам прошедший через все это, вспоминаю теперь наши споры с сомнением и недоверием. |
