|
Адиль бей выпил подряд три больших бокала. Все слегка покачивалось у него перед глазами. Он с досадой смотрел на отвернувшегося американца, ему хотелось поговорить с ним по душам. Вообще-то он сам толком не знал, что хотел сказать, но надеялся навести разговор на свою секретаршу, - возможно ведь, что Джон знал ее. Неужели Соня все еще там, в Доме профсоюзов? Он вспомнил, как она поморщилась, когда он рассказал ей об этом баре, о женщинах с накрашенными лицами крестьянок или работниц, о том, как неуклюже они танцуют и хохочут. Некоторые пары куда-то исчезали. Одна из них вдруг подняла страшный шум в углу, за скрывавшей ее портьерой. - Ваше судно часто сюда ходит? - спросил Адиль бей у бельгийского капитана, сидевшего рядом с ним. - Один рейс сюда, один в Техас. - Нефть? - Нефть. - В Америке небось веселей? - Одно и то же, там даже хуже. Нефтепровод далеко от города, погрузку кончаем за шесть часов, еле-еле в кино успеешь сходить. - А в промежуточные порты заходите? - Никогда. Сидевший напротив главный механик этого судна пытался рассказать женщине анекдот, мешая немецкие и английские слова, помогая себе жестами. Она смеялась, не понимая, он смеялся еще громче. Совсем молоденький офицер танцевал с довольно красивой женщиной в зеленом платье, на голову выше, чем он, и вздрогнул, когда Джон на ходу дернул его за край мундира. - Не эту! - сказал он офицеру по-итальянски. - Почему? - Я тебе говорю, эту не брать. И Джон отвернулся, а Адиль бей робко спросил: - Разрешите, на этот раз закажу я? - Иди-ка ты спать. И помни, что я тебе сказал; я живу около нефтепровода. Спокойной ночи. Адиль бей чувствовал, как далек он сейчас от консульства, от набережной, от людей, прогуливающихся до статуи Ленина и обратно. Он все не мог расстаться с этим мягким светом, музыкой, а главное - с тихим шуршанием разговоров, идущих на трех-четырех языках в сопровождении знакомого позванивания бокалов. Однако даже здесь ему было не по себе. Он невольно следил за иностранными моряками, официантами, музыкантами, самим Джоном, наконец. Поняв, что это ему неприятно, Адиль бей поднялся и вышел из бара. Снаружи стояли несколько женщин. На мгновение он остановился в нерешительности. Тело все еще ощущало тепло и музыку бара, и ему как в тумане виделись и черная набережная, и отблески на недвижной воде, и застывшие лодки. Красноватые вспышки молний прорезали темноту. Он сперва не понял, что это. Кругом забегали. Поднялась какая-то суматоха, женщины сделали два-три шага вперед. Потом остановились. Теперь он стал отдавать себе отчет в том, что произошло, в том, что еще происходило у него на глазах, так быстро, что не было в этом ни прошлого, ни настоящего. Какой-то человек убегал. Другой, в зеленой фуражке, выстрелил в него. Первый пробежал еще несколько шагов, наклоняясь все ниже, и с мягким стуком упал на землю. А шаги стрелявшего все еще раздавались. Какая-то женщина преградила Адиль бею дорогу. Все это произошло примерно в пятидесяти метрах от него. Сотрудник ГПУ наклонился над упавшим. Откуда-то набежали еще две тени и без единого слова подняли человека, не то раненого, не то убитого, и потащили его под руки, так что ноги вяло болтались. - Что случилось? Женщины не поняли. |
