|
Не лежит у меня к нему сердце, и я за него не пойду. В том и есть воля девичья. Кого полюблю, за того и отдавай, а воли моей не ломай. — Да ведь ты еще не видала Снежкова,— сказал Патап Максимыч.— Может, приглянется. Парень молодой, разумный. — Что молод, про то спорить не стану, не видала,— молвила Настя.— А разумен ли, не знаю. — Я тебе сказываю, что разумен,— возразил Патап Максимыч.— Аль не веришь отцу? — Верю, тятя,— молвила Настя.— Только вот что скажи ты мне: где ж у него был разум, как он сватал меня? Не видавши ни разу,— ведь не знает же он, какова я из себя, пригожа али нет,— не слыхавши речей моих,— не знает, разумна я али дура какая—нибудь. Знает одно, что у богатого отца молодые дочери есть, ну и давай свататься. Сам, тятя, посуди, можно ли мне от такого мужа счастья ждать? — Да он не сам сватался,— сказал Патап Максимыч.— Мы с его родителем ладили дело. — А! старики решили, значит! — улыбаясь, сказала Настя.— Пускай, дескать, детки живут, как себе знают... А скажи мне, тятя, как у вас речь про свадьбу зашла? Ты зачал али Снежков? Промолчал Патап Максимыч. — Ведь не ты же, тятя, первый зачал,— продолжала Настя.— Не станешь же ты у богатых купцов своим дочерям женихов вымаливать. Не такой ты человек, дочерей не продашь. Совестно стало Чапурину. Встал он с кровати и зачал крупными шагами сновать взад и вперед по светлице. — Несодеянное говоришь! — зачал он.— Что за речи у тебя стали!.. Стану я дочерей продавать!.. Слушай, до самого Рождества Христова единого словечка про свадьбу тебе не молвлю... Целый год — одумаешься тем временем. А там поглядим да посмотрим... Не кручинься же, голубка,— продолжал Патап Максимыч, лаская дочь.— Ведь ты у меня умница. — Прости меня, тятя, голубчик, что давеча я тебя на гнев навела,— склонив головку на отцовскую грудь, молвила Настя. — Ну, и меня прости,— сказал Патап Максимыч, поглаживая волосы Насти и целуя ее в глаза. — Только попомни, тятя, мое слово,— решительно и твердо проговорила Настя.— Коли вздумаешь меня силой замуж отдать, я над собой что—нибудь сделаю. — Что сделаешь? — вызывающим голосом спросил Патап Максимыч. — В скит уйду, черну рясу надену,— сказала Настя.— А возьмешь из обители,— потеряю себя. — Эк что вздумала!— вскрикнул тревожно Чапурин. — Руки наложу на себя: камень на шею да в воду!— сверкая очами, молвила Настя.— А не то еще хуже наделаю! Замуж "уходом" уйду!.. За первого парня, что на глаза подвернется, будь он хоть барский!.. Погоней отобьешь — гулять зачну. — Что ты, Настасья? — смутясь от слов дочери и понизив голос, сказал Патап Максимыч.— В уме ли?.. Да как у тебя язык повернулся такое слово сказать? — К слову только сказала,— сдержанно ответила Настя. — Не забирай же в голову пустяков,— строго, но тихо промолвил Чапурин, уходя из светелки. |
