Рови улыбнулась и покачала головой.

– Ну а теперь, когда все боятся СПИДа, и я тоже боюсь. Я имею в виду, что ведь бог ее знает, с кем она побывала. – Она тряхнула головой. – Но наши друзья… вот что по‑настоящему меня достало. Господи, я же видела некоторых из них во время Рождества. И они тогда уже знали, что он не собирается ехать с ними на съемки, бьюсь об заклад, что и их девицы тоже знали. С тех пор я не слышала ни словечка ни от одного из них.

Рови потягивала свой сок, глядя на Сэм поверх бокала.

– Такие вещи случаются, Сэм.

– Ну, всегда думаешь, что они случаются с другими людьми.

– И вовсе не обязательно, что для Ричарда это значит много и он не любит тебя по‑прежнему очень сильно, совсем не обязательно. Масса людей заводит интрижки просто ради секса.

– Я знаю. Одна часть меня говорит, что это идиотизм – так сердиться, у всех мужчин бывают интрижки и это вполне в рамках семейной жизни, но другая часть меня знает, что я больше никогда и прикоснуться к нему не смогу. С тех пор мы с ним не спали. При одной мысли об этом я становлюсь больной. – Она пристально посмотрела на Рови. – Это нормально?

– Уж и не знаю, Сэм. В каждом браке все по‑разному. Я всегда считала, что у тебя он удачный.

– Да. Я и сама так считала. – Сэм пожала плечами. – Только вот Ричард, кажется, изменился в последнее время.

– В каком отношении?

– Ну, в точности трудно описать, он за последние восемь‑девять месяцев начал зарабатывать уйму денег, причем больших денег. И очень подружился с одним типом, с швейцарским банкиром, который, по‑моему, личность весьма темная, но, может быть, дело просто во мне. Ричард страшно любезен с ним, звонит ему все время, чтобы проконсультироваться. Разговаривает с ним больше, чем со мной. – Она проглотила ложку супа. – И вот теперь это ружье на вечере Ники… раньше он бы никогда не оставил ружье валяться где попало. Он всегда был довольно терпелив, а теперь стал таким раздражительным. И грубо обращался с Эдгаром еще до происшествия с ружьем.

– Может быть, он просто нервничает. В Сити все стали очень нервными со времени последнего краха на бирже. Сам‑то он много потерял?

– Он сказал, что Андреас успел предупредить его заранее, так что с ним все в порядке.

– Андреас?

– Ну, этот тип, швейцарец.

– А тебе никогда не хотелось завести интрижку? – спросила Рови.

– Нет. На вечеринках, бывает, кто‑нибудь пристает, но это только немного отвлекает, и все. А тебе хотелось?

– Да это уж продолжается много лет. – Рови самодовольно ухмыльнулась и положила в рот еще кусочек хлеба.

Сэм почувствовала себя так, словно кто‑то выдернул из нее пробку. Весь установленный в мире порядок перевернулся вверх ногами.

– И с кем же?

– Да с одним черным парнем.

– Что?

– Моим учителем по аэробике.

– Шутишь!

– Это чистый секс, – пояснила Рови. – Раньше, когда говорилось, что женщина должна испытывать такое ощущение, я не задумывалась над тем, что имеется в виду, но раз у нас есть такая отличная возможность…

Она с извиняющимся видом улыбнулась застенчиво, словно уже сожалея, следовало ли ей вообще рассказывать об этом Сэм.

– А я считала, что у тебя прекрасный брак, – сказала Сэм. – Совсем не похожий на другие, как и наш с Ричардом.

– Ну, чужое пастбище всегда зеленее. Да‑да. Брак у нас отличный. Но Джеймс все время работает, и я просто начала становиться… Ну, не знаю… – Она снова улыбнулась.