– А почему ты не хочешь сражаться? – говорит мальчик‑вампир. – Их всего‑то несколько сотен. А ты, если захочешь, можешь призвать миллион. И твои воины оттеснят их обратно в море.

– Ты меня искушаешь, Дымящееся Зеркало, – говорит Монтесума. – Я знаю, ты хочешь меня испытать. Проверить, сильна ли моя решимость. Как и все боги, ты считаешь, что смертные – просто ничтожные муравьи, их можно давить, и топить, и сжигать в огне тысячами и тысячами. Но я не доставлю тебе этого удовольствия. Я позволю Пернатому Змею войти в город без боя. Это ваша война, ваша с ним. А я – всего‑навсего человек. И к тому же я трус. Я не хочу вступать в битву космических сил.

– Кортес тоже человек, – говорит мальчик‑вампир, хотя он уже понимает, что правда лишь укрепит Монтесуму в его иллюзиях.

– Боги часто являются нам в человеческом облике, – говорит Монтесума. – Как ты, например, Дымящееся Зеркало.

* * *

• огонь •

Огонь вырвался из защитного круга. Вертолеты пытаются спасти людей. Но улицы псевдо‑Узла пустынны. Там нет никого. Лишь сожженные трупы.

* * *

• поиск видений •

И Петра вдруг видит сына. Он висит на лимонном дереве. Хотя это – не ее сад. И дерево тоже – не то.

Сад очень большой. Вдалеке – голубые горы. Запах лимонов – тяжелый и сладкий, как запах лимонного освежителя воздуха. Но он все‑таки не заглушает запаха гнили и рвотных масс.

– Джейсон, Джейсон, – говорит Петра. Она опасается самого худшего, потому что умом она понимает, что все это уже случилось, и все же в душе продолжает надеяться... может быть, в этом повторе еще можно что‑нибудь изменить... может быть, ей удастся добежать до него раньше, срезать веревку, не дать задохнуться до смерти... может быть...

К дереву прислонена лестница. К той самой ветке, на которой повесился ее сын. Где‑то тихонько играет песня Тимми Валентайна. Она хватается за деревянную лестницу, не обращая внимания на занозы, впивающиеся в ладони.

– На этот раз я тебя спасу, – говорит она.

Она поднимается.

– На этот раз...

* * *

• огонь •

Огонь добрался уже до вершины горы. Сосны трещат и падают. А высоко в небе, выше облаков, выше снежных вершин, Пи‑Джей и Симона Арлета швыряют друг в друга молнии и крошат скалы. Битва в самом разгаре. Два космических танца, две судьбы – одна против другой. Гремит гром. Извергаются вулканы. Долина Змеиной реки – это не просто сама по себе долина, а все долины, которые существуют в мире. Горы – это все горы, где живут боги: Олимп, Кайлас, Попокатепетль, Килауеа.

Битва в самом разгаре. В круге из пламени...

* * *

• ангел •

Эйнджел стоит на вершине холма в Аппалачах, но уже за зеркальной гранью. С ним рядом – Тимми. Теперь – во плоти. Плечом к плечу. Эйнджел лишь чуточку ниже ростом своего темного "я". Своей тени. Я не хотел входить в зеркало, думает Эйнджел. Но пришлось.

– Ну вот. Наконец ты пришел, – говорит Тимми.

– Да, наверное. Но мне больше некуда было идти.

– Я знаю, – говорит Тимми Валентайн. – Так часто бывает. Сначала перед тобой открыты бесчисленные дороги, и ты можешь выбрать любую. Но постепенно выбор сужается, и в конце концов остается только одна.

– С тобой тоже так было?

– Да, – говорит Тимми Валентайн. – И теперь у нас у обоих только один путь наружу.