– Но я, увы, человек развращенный и до сих пор провожу свою жизнь в погоне за всевозможными удовольствиями. Сейчас я тебе покажу.

Они подошли к филигранной изгороди из плетеных прутьев с воротами на висячем замке.

– Сад внутри сада…

Хотя Пратна не отдавал никаких приказов, старый привратник с ключом вышел из густых зарослей роз. Он шел согнув спину, чтобы его голова не была выше головы принца.

Ворота открылись. Локк и Пратна вошли.

Там было прохладнее, чем снаружи. Эта часть сада была сильно затенена переплетенными кронами низких корявых деревьев, привезенных сюда из Японии. Зеленый кустарник высотой в человеческий рост рос по обеим сторонам тропинок, образуя зеленые коридоры. На кустах висели плетеные корзины с роскошными орхидеями: лиловыми и пурпурными, бледно‑сиреневыми и ослепительно белыми. На развилках тропинок стояли высокие вазы из блестящего черного камня с рельефными изображениями драконов в яростном совокуплении. Пратна шел, лишь слегка отдуваясь. Локк слегка подотстал.

– Ну вот, – сказал Пратна. – Добро пожаловать в мой лабиринт чувственных наслаждений.

Они прошли дальше в глубь лабиринта. Теперь слева и справа открывались проходы в зеленые комнаты со стенами и потолком из листьев. Полы были устланы отполированным тиковым деревом, или тигриными шкурами, или мягкими персидскими коврами. В каждой комнате были красивые женщины. По одной или по две. Одна из них – миниатюрная, с золотыми волосами – улыбнулась Локку и быстро отвела взгляд.

– Я уже потерял всякую ориентацию, – сказал Локк. – Где мы и что здесь вообще происходит?

Мимо пробежал голый карлик, спеша по каким‑то своим делам. В одной из комнат две лесбиянки нежно любили друг друга на ложе из шкур; в следующей комнате четверо или пятеро мужчин и женщин сплетали изменчивые узоры из слитых в экстазе тел. Принц постоял пару минут, глядя на это действо и улыбаясь краешком рта. Но улыбка была печальной. Дальше в глубь лабиринта – в царство темных и извращенных фантазий. Позолоченный саркофаг на каменном постаменте. Кнуты и плети в корзине для орхидей. И наконец – похоже, что в самом центре этого сада эротических грез, творения Пратны, – круглая комната с полом из низкой густой травы. В центре комнаты – фигура, обозначенная фигурно выстриженным кустарником. Фигура, которую они рисовали углем на полу тогда, в Кембридже. Пентаграмма.

– Ха! – усмехнулся принц. – Ты тоже чувствуешь ее силу, правда? Страшную и притягательную, ну признайся. Ну вот, мы пришли. Давай встанем туда. – Он легко перешагнул через низенькие кусты и встал точно в центре пентаграммы. – А теперь я скажу, зачем пригласил тебя сюда.

– Хорошо, – сказал Локк с сомнением.

– Ты веришь в… кармические узлы? Поворотные точки, перекрестки в пространстве и времени, где жизни людей должны неминуемо пересечься?

– Нет.

– Наглый лжец. Иди сюда, встань в запретный круг. Локку было не по себе. Но любопытство все‑таки пересилило страх. Он шагнул внутрь пентаграммы.

– Ну вот, – сказал Пратна. – Я знал, что ты не испугаешься. В конце концов, именно ты, единственный из всех нас, не побоялся убить беззащитную женщину, связанную.

– Никогда больше не напоминай мне об этом! – взбесился Локк.

Принц рассмеялся этаким демоническим смехом.

– Как говорит мой астролог… – начал он, и Локк вспомнил, что именно так всегда и начинались их игры. Тогда, шестьдесят лет назад. – …пришло время воссоединения. Они все собираются тут: Терренс, Стрейтон, даже Мьюриел Хайкс‑Бейли. Все, кто еще не умер. Впрочем, мы все очень скоро умрем. Я собираюсь позвать даже тех двух прислужников, Майлса и Оулсвика.