Подойдя поближе к своей жертве, скрытой под каменной оболочкой, Медуза склонила голову набок. Змеи, заменявшие ей волосы, изогнулись дугой и зашипели.

— Ты станешь прекрасным дополнением к моей коллекции, маленькая морская колдунья, — прохрипело чудовище. — Жаль, что не в своём истинном обличье… Но, возможно, мы исправим это чуть позже.

Каменные тиски подбирались всё ближе к сердцу Ванессы, и оно бешено забилось о рёбра, словно это могло его спасти. Неужели она окажется запертой в собственном застывшем теле? Сможет ли она чувствовать, мыслить и вит деть? Будет ли слышать; не имея возможности ответить? Или она просто превратится в самую обыкновенную статую? Отчаяние и боль вспыхнули в её сознании, высвободив через раковину последние остатки магии. Каменный корсет, сжимающий её грудь, раскололся, но этого было недостаточно. Медуза подошла вплотную к девушке, и змеи, вытянувшись вперёд, зашептались у её лица.

Колдунья зажмурилась, чувствуя, как освобождённый кусочек её тела вновь превращается в камень. Её пульс замедлился, а разум потерял свою остроту, как перед сном. И тут совсем рядом послышался знакомый голос:

— Отойди от неё, горгона!

Это был Уир.

Вспышка света проникла сквозь закрытые веки Ванессы, но она не осмелилась открыть глаза. Раздался оглушительный крик, и воздух наполнился шипением. Новая вспышка заставила девушку зажмуриться ещё сильнее. Свистящий вопль пронзил её слух, разрывая на части мозг, сжатый в тисках камня.

А затем всё смолкло.

— Убирайся отсюда, отвратительное подобие бога, пока на тебя не обрушился мой гнев! — закричал учёный. — И прихвати с собой своих сестёр!

Неужели ему удалось победить горгон? Но как? Ведь Уир сказал, что его магия совсем ослабла после того, как он покинул Омис.

Где-то вдалеке хлопнула дверь, и внезапный жар наполнил грудь колдуньи, расплавляя каменную оболочку. Она всё ещё боялась открыть глаза и лишь осторожно вдохнула полной грудью тёплый морской воздух. Это был самый восхитительный вздох за всю её жизнь! Огненная волна пробежала от макушки до пальцев ног, окончательно разрушив заклятие Медузы. Ноги девушки подкосились, и она упала в сильные объятия знакомых рук. Её окутал сладковато-терпкий аромат лесных трав, которыми всегда пахла одежда Андре.

— Чудовища ушли, Ванесса, — сообщил учёный. — Теперь ты можешь открыть глаза.

Колдунья медленно моргнула. И первым, что она увидела, когда её взгляд прояснился, было обеспокоенное лицо целителя.

Он смотрел на неё с такой нежностью, что она поняла: чувства Андре остались прежними, несмотря на её обман.

* * *

Уир приехал в особняк губернатора на фургоне целителя. Они с юношей помогли Ванессе устроиться в кузове, она свернулась калачиком и проспала всю обратную дорогу до особняка Баросов. Колдунья проснулась, когда лошадь остановилась рядом с пляжем. Не говоря ни слова, Андре поднял девушку на руки и отнёс её к воде. Она тоже молчала, не зная, что сказать в своё оправдание.

Юноша помог ей погрузиться в воду и ушёл обратно к фургону.

Она села посреди колышущегося леса морских водорослей. Боль в груди мешала ей сосредоточиться на восстановлении сил. Она не знала, почему так болит её сердце. Возможно, причиной всему были окаменевшие артерии, которые ещё не успели прийти в норму, а может, это чувство было вызвано молчаливой холодностью её возлюбленного. Ванессе ещё никогда не выпадала участь узнать, сколько страданий приносит разбитое сердце.

Гладя скользкие листья ламинарии, девушка вспоминала их недавний разговор с Уиром. «Любить — значит дать кому-то силу причинить тебе боль». Теперь она понимала, насколько правдивы эти слова, ведь боль, которую сейчас испытывала колдунья, была так же сильна, как агония от заклятия Медузы.