Грудята, узнав о публичных обвинениях в скупости, сначала только посмеялся. Скупость для купца – достоинство. Снижение же оборота купец счел играми конкурентов. День-другой – и вернется в круги своя. Зима длинная, торопиться некуда.

В то, что кто-то станет торговать с меньшей маржой, он просто не поверил.

Но послушав, что кричат на рынке о нем лично (а кричали обидно и поносно), купец смеяться перестал. Кликнул своих людишек и велел сквернословцев от торговых точек гнать. А буде станут упираться – бить.

Новгородцы люди простые. Насчет подраться, а особенно помахать кулаками или палками – большие мастера. На своем вече только тем и занимались. Потому команду старшего исполнили с удовольствием и превеликим старанием. И досталось от их стараний в основном нанятым Сергеем глашатаям, поскольку добровольная поддержка сразу дала деру, а они, надеясь на щедрую компенсацию, побои приняли чуть ли не с радостью.

Происходи дело в Новом городе, городской старшина им бы и слова не сказал. Покуситься на авторитет уважаемого купца может только другой уважаемый купец. Если на его стороне кулаков и дубинок больше.

У них, в Новгороде. Не в Белозере.

Вовремя оповещенная рыночная стража прибежала в считаные минуты. И сразу убедилась: да, информация верна на сто процентов. Обнаглевшие новгородцы почем зря лупят ни в чем не повинных белозёрских граждан!

А поскольку стражу набирали из правильно, то есть патриотично настроенных дружинников, то церемониться они не стали и вломили людишкам Грудяты, не жалея копейные древка. Хорошо хоть, новгородским боевикам хватило ума побросать дубинки и принять позы покорности. Не то и острия в ход пошли бы.

Побоями не ограничилось. Самоуправцев повязали и погнали на княжий суд. Вместе с невинно пострадавшими и кучей свидетелей, в умы которых по пути внедрялась правильная интерпретация событий. Хотя по факту и внедрять ничего не требовалось. Подставились мордобойщики Грудяты знатно.

В Детинец жалобщиков не пустили. Сказали: князю доложат, а дальше – как он решит.

Князь белозёрский Стемид решил: судить придется. Причем прямо сейчас, отложив прочие дела. Народу на площади перед воротами собралось изрядно. И прибывало. Любопытно гражданам белозёрским, по какому поводу собрание.

Отроки соорудили импровизированный помост, попросту перевернув вверх дном воз для сена. Сверху установили кресло. Стемид к сооружению подъехал верхом. Разумно. Сошел с седла прямо на судейское место. Не пришлось на глазах у подданных на воз карабкаться.

Сел, поднял руку…

Гул стих.

– Говори, – разрешил князь сотскому.

– Новгородцы учинили беззаконие. Твои вои его пресекли, – четко доложил Тилен.

Именно так. Дружинники подчиняются командам сотского, но остаются людьми князя.

– Жалобщики? – спросил Стемид.

– Они, – сотский показал на одну из групп, ту, что больше.

– Ответчики?

– Вот те.

Эта группа существенно меньше. Люди Грудяты, пара других новгородских купцов с приказчиками да сочувствующие им гости. В центре – Грудята, красный, сердитый, возмущенный.

Князь вздохнул. Вечно от этих новгородских беспокойство. Однако ссориться с Новгородом не хотелось.

– Говори, купец, – разрешил он.

Грудята расправил плечи. Голос у него сильный, зычный. Поначалу каждое слово его слышно было всем явственно, даже слух напрягать не приходилось. Слышно, понятно, но… не по нраву. Потому что со слов Грудяты выходило так: собрались нехорошие люди и стали кричать о нем, Грудяте, слова обидные и грозиться его, Грудяту, бить, если тот не станет торговать себе в убыток. А когда его, Грудяты, люди начали крикунов усовещать, стали тех людей бить.