Туда ему и дорога, стало быть.

В домик вошли бесшумно, с двух сторон: Ватник с Севером прямо в брошенную открытой дверь, а Дрон с Гешей – выдавив на задах окошко, через туалет. Никто внутри не то, что среагировать – и услышать их не смог.

– Я – американский подданный, член миссии ОБСЕ, – жалобно заявил Ронсон. – Если это ограбление, кошелёк в кармане куртки, но там только карточки, предупреждаю.

– Сдаётся мне, мил человек, что ты брешешь. Член, конечно, ещё какой член, но к ОБСЕ ты, тварь, не относишься. Другая у тебя миссия.

Ватник вышел, наконец, из-за двери, держа в руке пистолет. Тогда-то Ронсон его и узнал.

– Ди… Димитрий, так? Я требую освободить нас! Это бандитизм, захват мирных людей, нарушение прав человека.

– Да ну! – хмыкнул Дрон. Он листал в телефоне галерею с лицами наёмников, нашёл сперва одного австралийца, потом второго. Кивнул Ватнику: – Оба оттуда же.

Не успели кролики стать кенгуру даже перед смертью: пистолет в руке Разина плюнул смертью сперва в одного, потом – без паузы – во второго. Пришлось сделать контрольный, но никто же не совершенен.

Гильзы звякнули о пол, в тесной деревенской комнатке поплыл резкий запах пороховых газов. Ковёр на стене, старенький телевизор в углу, пузатый, накрытый непременной вязаной салфеткой, кровать, застеленная цветастым покрывалом. Везде пыль, давно никто не живёт здесь, а всё равно – приметы чьего-то небогатого, но когда-то налаженного бытия. И три покойника в вольных позах теперь, как завершение интерьера.

Том вздрагивал при каждом выстреле, словно палили прямо в него. Он сидел сейчас между трёх трупов боевиков, мучительно крутя в голове ситуацию, поворачивая, как кубик Рубика. Этот русский – из разведки, он сейчас захватит его, Тома, и отвезёт в Кавино, где наверняка будут мучительные пытки. Даже если он выложит абсолютно всё, что знает, – обязательно будут пытки.

Эти звери ни перед чем не остановятся, они же всё меряют по себе, а, значит, будут считать, что он что-то утаил. Скрыл. Не сказал. Из патриотизма, верности долгу и прочих ненужных качеств, которых у него отродясь не было, но они-то это не знают.

– Дмитрий… Мы можем как-то договориться?

– Пакуем американского человека, командир? – вмешался Геша.

– Погоди. Сперва поговорим, время у нас пока есть.

Ватник блефовал, конечно, Бог знает, что у них было со временем – может, полдня в распоряжении, а может и полчаса. Если этот цуцик должен, например, постоянно выходить на связь, а вдруг замолчит.

– Я расскажу вам всё! Это операция агента Миньковска, меня отстранили от руководства группой, – с обидой в голосе сказал Ронсон. – Меня вызвал мистер Крукс, сказал: «Том, ты отличный парень и настоящий американец, но обстоятельства…».

– Стоп, – ответил Разин. – С самого начала, подробно и на телефон. Геша, поработай оператором новостей из западного мира.

Рассказ затянулся, зато и Ватник, и его бойцы узнали массу интересного о тактике и стратегии проведения спецопераций в странах третьего мира. Учитывая, что Геша писал видео, ролик мог бы стать звездой Ютьюба с миллиардом просмотров. Мог бы, но Дмитрий решил завершить их общение в этот раз по-другому, не визитом Ронсона в уютные кабинеты СБКР и даже не обнародованием информации.

«Иванов мне голову оторвёт, если не поверит в план действий…», – отстранённо, как не о себе, подумал Дмитрий.

– И взрыв с последующим расстрелом пассажиров эвакопоезда – идея вашей миссии?

– Да-да! Но нет, не моя. Это всё агент Миньковски, она садистка.