– А он умер, – с досадой сказал Иванов. – Прикиньте? Жил, жил, и умер. Чем лично меня опечалил, потому что рано. И слишком легко, на мой вкус.

В камеру забежал Венич с парой бойцов, один отстегнул наручник с ноги, второй резал ножом верёвку за спиной. Подняли, придерживая под локти – ноги затекли и стоял Дмитрий с трудом.

– Товарищ Иванов! Бунчук приехал! Вызывает.

– Как это он невовремя, право слово, – продолжал Максим Александрович, и по нему как обычно было решительно не понять: всерьёз он говорит или шутит. – Сейчас ведь силой повесит на меня эту вашу СБКР, не увернуться. Ребята, да выведите вы его из этого говна, чего ждёте? Свободен товарищ Ватник как весенняя птаха, ждём новых подвигов.

Повернулся и ушёл, насвистывая что-то маршевое, бравурное. Такой вот человек, с какой стороны посмотришь – такую грань и увидишь.

В коридорах, и в самом подвале, и наверху, стояли патрули разведбата: вон Геша, не отрывая ствола от парочки ребят с факельными шевронами, подмигнул командиру, вон Север с Алиханом гонят ещё троих по лестнице.

А на улице была гроза.

Воздух, набухший, мокрый, облепил Дмитрия со всех сторон, хлынувший дождь смывал и смывал с него всю грязь последних дней. Сопровождающие стояли под козырьком, пережидая непогоду, а он, хромая на плохо гнущихся ногах, вышел на середину внутреннего дворика и задрал голову к небу. Там змеились молнии и частенько громыхало, не как орудийная канонада, к которой все привыкли, а мягче.

Более мирно.

И он стоял, один на один с этим небом, со стеной ливня, став единым целым с миром. С Богом. Стоял и ловил разбитыми губами воду, пил её, неожиданно тёплую и такую вкусную.

Время остановилось, пожалев воина, дав ему на несколько минут всё, что нужно.

15. Храм святой Екатерины

Государство Песмарица, Хорив,

американское посольство

Крукс отложил телефон на стол. Хотел швырнуть, желательно, в стену, но пожалел розовую игрушку от Apple. И новый купить недолго: но время, но деньги, но… указания подчинённым – не сам же он пойдёт по местным ларькам.

Надо держаться.

Это неимоверная страна, здесь всё не как у людей: поручения выполняются наполовину. Или вообще нет. А частенько – наоборот, и вот это бесит. Конечно, потом медосмотр в Агентстве показывает повышенные давление, холестерин и аберрации поведения. Этих бы врачей сюда – спились к чёртовой матери вместе с Кабуром.

Алексеев, важный, ключевой контакт в Кавино – потерян. По оперативным данным, застрелился или отравился, уже не суть важно. Остальные людишки там – мелочь, не достойная упоминания. Во главе СБКР этот старый барыга с нефтеперегонки, Бунчук, поставил русского. Русского из России! Oh shit!

Иванов… Хоть не Сергей. Максим. Впрочем, все Ивановы – родственники. И всех он одинаково ненавидит.

Долбанная страна…

– Шеф, – ожил селектор. – Пан президент всея Песмарицы. Трезвый, кстати.

Миньковска говорила тихо, ровно, но в голосе было столько яда, что мистер Крукс поёжился. Вот хорошая девочка, далеко пойдёт. Но даже ей в одиночку не справиться с мятежниками. Может, её поставить старшей в паре с Томом? Хотя, нет, он обидчив и ревнив, заподозрит, что шеф сменил его на полячку. Не время.

– Да пусть заходит.

«Хрен с ним», – хотел добавить глава миссии, но сдержался. Он вообще был очень выдержанным человеком. Раньше и давление было в порядке…

Пан Кабур был при параде: заметно мятый генеральский мундир, который бывший министр торговли и человек сугубо штатский полюбил носить последнее время. Фуражка с высокой тульей и разлапистой загогулиной на кокарде.