Шут взмахнул зеленой лапой.

– Он в биологической лаборатории. Пройдите через зал и поднимитесь на первом лифте до двенадцатого уровня.

– Спасибо, – она двинулась по ступеням в общий зал.

Поднявшись на лифте, Ридра оказалась перед большой радужной дверью и нажала входной опознавательный диск. Створки раздвинулись, и на нее яростным потоком хлынул зеленый свет.

Круглая голова и могучие бугристые плечи Батчера вырисовались на фоне булькающего бассейна, в котором плавала крошечная фигурка. Пена окутывала ее, маленькие ноги непроизвольно подергивались, жидкие младенческие волосы развевались в крошечных водоворотах.

Батчер обернулся, увидел Ридру и сказал:

– Умер! – он ожесточенно кивнул на тельце в бассейне. – Еще пять минут назад он жил! Семь с половиной месяцев! Он должен был выжить! Он был достаточно развит, – кулаком правой руки Батчер ударил в ладонь левой, как делал это в общем зале. Он ткнул пальцем в операционный стол, где под белой простынью лежало тело женщины. – Сильные повреждения внутренних органов. Много аноминальных некрозов. – Он снова повернулся к младенцу. И все же он должен был жить!

Он выключил свет в бассейне, и выделение пузырей прекратилось. Батчер отошел от лабораторного стола.

– Что угодно леди?

– Джебел разрабатывает курс «Тарика» на следующие месяцы. Не могли бы вы спросить его... – она умолкла. Затем спросила:

– Почему?

Мускулы Рона, подумала она, живые шнуры, которые передают команды. У этого человека мышцы сдерживали его внутренний мир. Но что‑то внутри вновь и вновь прорывалось наружу.

– Почему? – повторила она. – Почему вы пытались спасти ребенка?

Лицо его исказилось, левая ладонь легла на клеймо каторжника на бицепсе правой, как будто рана начала жечь. Потом он отдернул руку.

– Мертв. Ничего хорошего больше. Что угодно, леди?

То, что прорывалось наружу из его груди, трепеща за щитом мускулов, снова отступило внутрь. Отступила и Ридра.

– Я хочу знать, сможет ли Джебел доставить меня в штаб‑квартиру Администрации Союза. Я должна передать важную информацию, касающуюся Вторжения. Мой пилот сообщил, что Зажим Спецелли тянется на десять гиперстатических единиц. Корабль‑паук сможет преодолеть одну единицу, так что «Тарик» сможет все время оставаться в зоне радиотени. Если Джебел доставит меня в штаб‑квартиру, я гарантирую ему покровительство и благополучное возвращение в самую отдаленную область Зажима.

Он посмотрел на нее.

– Вниз по Языку Дракона?

– Да. Брасс сказал мне, что так называют ближний край Зажима.

– Гарантируете покровительство?

– Да. Я покажу вам мои бумаги. Они подписаны генералом Форестором командующим Вооруженными Силами Союза. Если вы...

Он махнул рукой, чтобы она замолчала.

– Джебел! – Батчер нажал кнопку стенного интеркома. Разговор велся направленно, поэтому Ридра не могла слышать ответ.

– Направьте «Тарик» вниз по Языку Дракона в первом цикле.

Последовал вопрос или возражение.

– Направляйтесь вниз по Языку, и все будет хорошо.

Батчер кивнул в ответ на еле различимый шепот и сказал:

– Умер, – он выключил интерком и повернулся к Ридре:

– Все в порядке. Джебел направит «Тарик» к штаб‑квартире.

Ее недоверие сменилось изумлением. И тут же она поняла, что изумилась еще раньше – когда он принял ее план разгрома вражеской сети, но тогда Вавилон‑17 не позволил ей отвлечься.

– Что ж, спасибо, – начала она, – но вы даже не спросили меня... – она решила высказать это иначе.