|
Бряцая доспехами, он вошел на постоялый двор в сопровождении Мониша и Нуньеса. Отшвырнув в сторону хозяина, который не знал, с кем имеет дело, и, конечно, не позволил бы даже столь благородному с виду господину нарушить покой своего почетного гостя, Афонсо широким шагом вошел в трапезную, где в обществе двух своих знатных племянников обедал кардинал Коррадо. Увидев его и испугавшись, что принц может прибегнуть к насилию, Джаннино и Пьерлуиджи мгновенно вскочили на ноги и схватились за рукоятки своих кинжалов. Но кардинал Коррадо продолжал неподвижно сидеть на месте. Он поднял глаза, и на строгом аскетическом лице заиграла какая-то невыразимо ласковая улыбка. - Я надеялся, что ты последуешь за мной, сын мой, - молвил он. - Если ты принес мне покаяние, значит, Бог услышал мою молитву. - Покаяние? - вскричал Афонсо Энрикес. Он злобно расхохотался и выхватил из ножен кинжал. Санчо Нуньес в ужасе схватил принца за плечи, пытаясь удержать его. - Мой государь, - срывающимся голосом вопил он, - ты не посмеешь заколоть помазанника Господа нашего! Это означало бы полное и безвозвратное самоуничтожение! - Проклятие исчезнет, когда не станет того, чьи уста произнесли его, - ответил Афонсо. Как видно, горячая кровь не мешала этому юноше и пылкому разрубателю Гордиевых узлов рассуждать довольно здраво. - А снять проклятие с моей Коимбры для меня важнее всего. - И оно будет снято, сын мой, как только ты покаешься и выкажешь готовность повиноваться воле Его Святейшества, как и подобает христианину, - отвечал бесстрашный кардинал. - Боже, надели меня терпением, чтобы разговаривать с этим человеком, - сказал Афонсо Энрикес. - Слушайте, сеньор кардинал, - продолжал он, уперев ладони в рукоять своего кинжала, отчего его лезвие на несколько дюймов ушло в сосновую крышку стола, - я вполне могу понять и стерпеть ваше стремление пустить в ход все средства, имеющиеся в распоряжении церкви, чтобы покарать меня за прегрешения, которые вы вменяете мне в вину. Возможно, в нем есть какой-то смысл. Но можете ли вы объяснить мне, почему за поступок, совершенный - если вообще совершенный - мною одним, должен быть наказан целый город? Причем наказан столь ужасным проклятием, что верным сынам и дочерям Матери-Церкви отказано в отпущении грехов и отправлении всех религиозных обрядов в городской черте; что мужчинам и женщинам запрещено приближаться к своим алтарям; что им приходится принимать смерть без исповеди и уходить в мир иной грешниками, обреченными на вечные муки ада. Какая нужда толкнула вас на это? Благосклонная улыбка на лице кардинала сменилась лукавой усмешкой. - Что ж, я отвечу тебе, - проговорил он. |
