|
Ему ведь также здесь должно быть не по себе, хотя он никогда не отличался щепетильностью… Но где же Ян? Он обиделся, мой мальчик, он не ожидал от меня, что я сяду с германским офицером пить вино. А ведь нужно как‑то приспосабливаться – я маленький человек… Кто‑то хлопнул дверью? Это Ян, это конечно Ян!
– Ян! – позвал я, спускаясь вниз по лестнице. У раскрытых дверей стоял незнакомый мне человек в черном свитере. – Вы Карл Меканикус? – спросил человек. – Да, я. – Вы отец Яна? – Да. Где он? С ним что‑то случилось? – Ян арестован бошами! – За что? Вы говорите неправду! – Ян арестован гитлеровцами за порчу кабеля. – Он не мог этого сделать, он всегда советовался со мной! Откуда вы знаете? – Я работал вместе с Яном на станции. А когда это произошло, всех, кто работал на путях, взяли. Нас было шестьдесят человек. Гитлеровцы сказали, что расстреляют всех, если тот, кто перерубил кабель связи, не выйдет вперед. Ян вышел. Его взяли… – Но он невиновен! Я не могу поверить!.. – Он не резал кабель! Кабели – это моя специальность… Он вышел для того, чтобы спасти остальных… Мы раньше не очень доверяли ему – ведь он сын состоятельного инженера. А он, он… хороший мальчик, ваш Ян.., – А, это вы? Понимаю, понимаю… Как зовут вас? – Жак Фрезер. – Валлон? Так, так… Мой мальчик ничего не знал, его даже не интересовали газеты. Это вы распропагандировали его, вы!.. Но что делать? Куда пойти?.. Его нужно спасти, спасти немедленно, а с вами я еще рассчитаюсь! – Моя жизнь принадлежит вам, товарищ… – Товарищ? Я вам не товарищ! Вы моего сына сбили с прямого пути! Он учился бы, он стал бы ученым! У него замечательный цепкий и сильный ум! А сейчас что делать?.. Я пойду… пойду к Матерну. Я найду его и освобожу Яна! У меня есть друг, большой друг, он офицер и поможет мне… Я сразу нашел капитана Матерна – его знали все. – Что случилось, Карл? – спросил он меня. – Ты так взволнован! – Моего сына арестовали! Он невиновен!.. Вольфганг, спаси его! – Арестовали? Мне вообще неприятно заниматься такими делами – я служака, строевик. А где его взяли, на станции? Матерн позвонил, а я как, завороженный смотрел на серый ящик полевого телефона, от которого змеей шел красный лоснящийся резиновый жгут. Из‑за такого вот куска резины страдает мой Ян, какая глупость! – Говорит капитан Матерн. Да, да… Скажи, твои ребята вчера задержали некоего Яна Меканикуса? Это сын моего… Ах, так? Зо, зо, зо, так… так.., У меня все сжалось внутри, Матерн, не глядя мне в глаза, все говорил: «Зо, зо, зо…» Потом он бросил трубку, подписал пропуск и, все еще не глядя на меня, сказал: – Ты дурно воспитал своего сына, Карл! Это ужасно! – Что произошло, Вольфганг?! – Он плохо себя вел, вызывающе вел себя… Полчаса назад он был подвергнут экзекуции… – Какой экзекуции?! Вольфганг, пожалей меня, попроси их! Ты же всех знаешь! – Он расстрелян, Карл! Мне очень жаль… В тот же вечер какие‑то рабочие в покрытых углем комбинезонах принесли мне моего мальчика… Мы похоронили его во дворе, возле стены. – Он был настоящим патриотом! – сказал Фрезер. (И его слова падали, как капли раскаленного металла, в мой мозг.) – Он был смелым, честным! Он хотел спасти тех, кто уже начал борьбу с фашизмом…
II
Жизнь потеряла для меня всякий смысл… Я сидел возле окна и смотрел на свинцовые воды Мааса. |
