На один из сентябрьских дней был назначен «прогон» прислуги семейства Прознанских. Вадим Данилович решил еще раз пригласить к себе Яковлеву и Радионову, посмотреть, как женщины себя чувствуют, сколь уверенно продолжают говорить о деле, каков их настрой в преддверии суда. На полицейском языке такое общение, не ограничиваемое рамками формального допроса, называлось «пощупать свидетеля» или «пощупать материал». Шидловский, подобно выпускающему спектакль режиссеру, хотел убедиться, что артисты готовы к премьере, знают роли и горят энтузиазмом.

По установившейся традиции «свидетеля щупали» вдвоем. Делалось это для того, чтобы человек столкнулся с предвзятым к себе отношением, почувствовал, каким может быть скепсис, и не испугался перекрестного допроса в суде. Шидловский пригласил в свой кабинет Шумилова.

Горничная Матрена Яковлева, облаченная в строгое черное платье, была похожа на монашку. Она держалась строго, в глаза никому не смотрела, говорила коротко, четко и сухо.

Алексей Иванович вошел в кабинет как раз в ту минуту, когда Шидловский заканчивал рассказывать процедуру судебного допроса.

— Вы будете свидетелем обвинения, поэтому ваши заявления не будут оспариваться мною. Я не буду пытаться вас запутать, поэтому меня вам бояться не надо, — говорил женщине Вадим Данилович. — Но после ответа на мои вопросы с вами начнет разговаривать защитник Жюжеван. Он будет задавать вопросы неожиданные, призванные смутить вас. Вы не должны дать себя запутать, иначе все, сказанное ранее, обесценится и потеряет смысл.

Алексей Иванович вглядывался в лицо Яковлевой, пытаясь заметить в нем перемены, но нет, оно было напряжено, бесстрастно, но и только. Шидловский между тем продолжал:

— Давайте поглядим, как это будет выглядеть в суде. Я буду говорить за себя, а мой любезный помощник (последовал поклон в сторону Шумилова) сыграет роль защитника француженки. Итак, начнем… Свидетель, что вы можете сказать о характере отношений между гувернанткой Мариэттой Жюжеван и Николаем Прознанским?

— Спала она с ним, — уронила Матрена. Губы ее почти не шевельнулись.

«Ну, чисто сомнамбула», — подумал Шумилов.

— Свидетель, вы имеете ввиду плотские сексуальные отношения?

— Да, у них была плотская связь.

— А откуда вам это известно?

— Она сама рассказывала.

— Поясните, пожалуйста, от кого вы слышали такого рода рассказы. Вы видите этого человека в этом зале? Вам придется показать на Жюжеван, — пояснил Шидловский женщине, что именно от нее требуется.

— Я слышала такой рассказ от обвиняемой Жюжеван, находящейся в этом зале, — ответила Яковлева.

— Прекрасно, — похвалил Шидловский. — При каких обстоятельствах это произошло?

Матрена уставилась в окно и ровным голосом сказала:

— Как-то раз на кухне сидели, я и говорю: скоро, мол, вас рассчитают. Дескать, Наденька-то подрастает, гувернантка не нужна будет. А Жюжеван мне и говорит, мол, не уволят, Николаша теперь без меня не сможет обходиться, я ему нужна как мужчине женщина. И засмеялась.

— Этот разговор проходил при свидетелях?

— Да, няня младшенькой Наденьки его слышала.

— Как зовут няню?

— Арина Радионова.

— Так, идем дальше. Расскажите об истории с рубашкой, что там произошло?

Матрена опять безразлично посмотрела в окно:

— Ну, однажды, перед Рождеством, я меняла белье и заметила на подоле ночной рубашки Николая пятна. Как на супружеских постелях бывают.

— Вы говорите о пятнах мужского семени?

— Ну да, семени.