|
– Почему напрасно? А, это! Вы хорошо информированы. – Достаточно хорошо. Я замечаю суету военных приготовлений там, где до настоящего времени было мирное безразличие, и я знаю, где искать причину – в красноречии Вендрамина на последнем собрании Совета, когда он был поддержан всей массой барнаботти. Затрачивая столько золота и трудов, вы могли совершенно избежать этого. – Ба! – Лальмант вытянул руку медленно вверх и сжал пальцы в кулак. – Он будет у меня здесь, как только я этого захочу. – Тогда почему вы позволяете ему блеять об обороне и вооружении? Сколько еще вы будете позволять ему работать на австрофилов? – Всему свое время, гражданин депутат. Чем дальше мы его завлечем в трясину, тем труднее ему будет выбраться, – и он повернулся, чтобы взять два конверта со стола. – Письма для вас. Одно из них было от Барраса. Директор писал о разных проблемах и особенно подчеркивал необходимость согласованного взаимодействия с Бонапартом, который обязан оказывать любую помощь. Марк Антуан увидел в этом растущее влияние главнокомандующего Итальянской Армией. Другое письмо было от самого Бонапарта Оно было бесстрастным, кратким, безапелляционным и удивительно плохим в смысле грамотности. Оно информировало депутата Лебеля о том, что генерал Бонапарт требует промеривания каналов, по которым можно подступиться к городу Венеции. Он добавил, что писал об этом Лальманту и приказывал ему провести эту работу еще до нынешней просьбы к депутату объединиться с послом. Поскольку дело уже находилось в ведении Лальманта, Марк Антуан тут же обратился с ним к послу, будто сообщал ему новость. – Да, да, – перебили его. – Я тоже получил письмо от генерала. Он порядочно опоздал. Эти солдаты думают, что им одним дано увидеть очевидное. Мы работаем над этим уже несколько недель. Марк Антуан проявил соответствующую заинтересованность. – Кто работает над этим? – Наша бесценная виконтесса. – Вы не рассказывали мне, что она сама занимается промериванием, не так ли? – Не будьте глупцом. Она загружена делами. Она просто подкупила негодяя по имени Рокко Терци – еще одного заморыша барнаботти, и он сам нанимает еще трех или четырех негодяев. Они работают для него по ночам и ежедневно предоставляют ему свои результаты, на основании которых он готовит карты. Я хотел сам проинформировать генерала о проделанной работе. Марк Антуан равнодушно пожал плечами. – Вы избавите меня от хлопот. Он скрывал свою тревогу, пока не уединился с графом Пиццамано. Граф гневался на апатию правительства и народа к происходящему. Особенное отвращение вызывал у него Дож. Вдоль каналов и узких улочек города разносилась новая песня: El Doge Manin Dal cuor picenin L'e streto de man L'e nato furlan . Но даже этот памфлет, в котором игрой слов происхождением Фриулиана насмешливо объяснялось его мелочное сердце и скупая рука, проявившиеся в отсутствии его вклада в дело обороны, не мог уязвить в графе дух патриотизма. – Нынче у меня есть результаты, – сказал Марк Антуан. – Я раздобыл для вас нечто такое, что должно заставить Людовико Манина почувствовать серьезность французской угрозы. И он поделился сведениями о промеривании каналов. Трудно понять, что больше вызвал его рассказ: испуга или решимости. Но, безусловно, граф был в сильном возбуждении, когда повез Марка Антуана в дом Пезаро к Дожу. Две баржи стояли у ступеней крыльца а гора ящиков и коробок заполняла вестибюль, предвещая скорый отъезд Манина в его поместье Пассериано. Правитель согласился принять их. |
