|
И в гневном протесте он воскликнул: – Я полностью отказываюсь поверить в эту чепуху! – Могу понять, – вежливо отозвался Корнер. – Если вы пожелаете, я вызову вас в качестве свидетеля на его суд, чтобы вы могли выступить в его защиту. Но, возможно, вы сочтете, что невмешательство будет более полезным для него. – Я далек от того, чтобы так думать, – граф заговорил с новой вспышкой уверенности. – Что бы он ни сделал, я совершенно уверен, что как человек, сражавшийся при Киброне и Савяньи и прошедший через опасности, Марк, состоя на службе принца, никогда не мог стать автором этого ультиматума. Вместо того чтобы обвинять его, я считаю совершенно однозначным, что он не Лебель. Если вы хотите другого доказательства, вы найдете это в его настоящем имени. Его зовут не Мелвил, а Меллевиль, и он – виконт де Сол. Правда, это разрушает его прикрытие. – Вы говорите, что он – виконт де Сол? – в голосе Корнера звучало глубочайшее изумление. – Но виконт де Сол был гильотинирован во Франции два или три года назад. – Так все считают. Но это не так. – Вы совершенно уверены? – Дорогой мой Катарин, я узнал его и его мать в Англии, до его поездки во Францию, в ходе которой он, как говорят, был гильотинирован. – И вы говорите, что это тот же человек? – Что же еще я говорю? Видите сами, Катарин. Раскрытие одного этого факта разносит в пыль все ваши предположения. – Наоборот, – прозвучал ответ. – Это дает еще один, причем весьма существенный, пункт обвинительных данных против него. Вы никогда не слышали о виконтессе де Сол? – Его мать. Я ее хорошо знаю. – Нет. Не мать. Светская дама здесь, в Венеции, часто посещающая модные казино. – Я не часто посещаю казино, – сказал граф с оттенком презрения. Инквизитор продолжал: – Она считается кузиной Лальманта и известна нам как шпионка, но защищена своим родством – настоящим или мнимым – с послом. Она также прикидывается вдовой – вдовой виконта де Сол, который был гильотинирован, но о котором вы сказали мне, что он не был гильотинирован. Вы чувствуете подтекст? – Я чувствую натянутость. Вы говорите, что он женат, и его жена в Венеции? – Я говорю, что эта дама утверждает, будто является вдовой гильотинированного виконта де Сол. Так же как и я, Франческо, вы должны сделать выводы. – Она, должно быть, самозванка! Вы сказали, что она известна инквизиторам, как шпионка – Если она – самозванка, то ваш виконт де Сол необычайно терпим. Он в хороших отношениях с этой дамой. Считая ее такой, какой она нам известна, вы действительно думаете, что разоблачение его истинной личности поможет этому несчастному молодому человеку? – Боже! Вы совсем запутали меня. Это все невероятно. Противоречит всему, что я знаю о Марке. Я должен увидеться с ним. – Вам будет трудно получить удобную возможность, чтобы сделать это, – раздался скрип стула. – Я должен идти, Франческо. Меня ждут дома. Для меня было ударом обнаружить, что и мои собственные убеждения относительно этого молодого человека вдребезги разбиты разоблачениями Казотто. Обдумайте этой ночью, пожелаете ли вы быть его свидетелем утром. Пошлите мне известие, и, если пожелаете, я устрою это. – Конечно, пожелаю. Они направились к двери. – Ладно, ладно. Подумайте об этом. Обдумайте все, что я сказал. Они вышли, и дверь закрылась за ними. Изотта сидела, сжавшись от страха. Это было столь же ужасно, сколь и нелепо. Ни на одно мгновение, ни под одним из выдвинутых Корнером аргументов ее уверенность в Марке Антуане ничуть не поколебалась. |
