После того, как Ханни прожила у меня две недели, я отважилась устроить вылазку на виллу графини. Графиня не вернулась, и я утвердилась в убеждении, что она в концлагере. Картины со стен были сняты, но кладовая оказалась нетронута. Я прошлась по саду и огороду, собрав немного поздних овощей и ранних лимонов, и привезла домой столько продуктов, сколько оказалась в состоянии поднять. В тот вечер мы с Ханни пировали ветчиной, шпинатом и шоколадным печеньем. Я открыла последнюю бутылку вина. В моей памяти отчетливо запечатлелась каждая минута этой трапезы. Наверно, тогда я в последний раз была счастлива.

        19 октября      

На следующий день мне под дверь подсунули записку. Понятия не имею, кто ее принес. Она была напечатала на машинке: «ВСТРЕЧАЕМСЯ У МОЕГО ДЕРЕВА. 8 ВЕЧЕРА, ВТ».

И это все. Подпись отсутствовала. Но записка наверняка от Лео. От кого еще? Если это не ловушка. Как Лео может оказаться в городе спустя столько времени? Но, с другой стороны, кто еще знает о дереве и тайнике? Поэтому в семь тридцать я вышла, пересекла мост Академиа, миновала собор Святого Марка и направилась к Джардини.

По дороге мне встретилось очень мало прохожих. Сейчас, когда город патрулируют нацисты, очень легко попасться им в лапы. Но я знаю Венецию достаточно хорошо, чтобы избегать крупных улиц, где можно напороться на патрули. Путь был долог, и, входя в темноту сада, я запыхалась. Впереди смутно маячили деревья и кусты, казавшиеся зловещими в свете редких фонарей. Под ноги то и дело попадались кучи влажных листьев. Единственная радость, что хотя бы не было дождя.

Я безошибочно нашла нужное дерево. Кусты вокруг него разрослись за годы войны, частично скрыв статую. Я приходила сюда несколько раз, задерживаясь, чтобы взглянуть в печальное лицо греческого бога, тело которого еще сильнее пострадало от морских ветров, и вспоминая каждую деталь той волшебной ночи с Лео, когда мне было восемнадцать, а весь мир полнился романтикой и возможностями.

Опасливо проходя мимо статуи, я по прежнему не смела надеяться, что где то тут притаился Лео, и сомневалась, не ловушка ли это. Если меня схватят, что тогда будет с Ханни? Надеюсь, Франческа о ней позаботится.

Потом я услышала шепот, едва различимый за ночным бризом с лагуны:

– Джульетта?

Я продралась через кусты, которые, разрастаясь, сделали еще теснее тайное убежище между статуей и большим деревом, и очутилась рядом с Лео. Я скорее почувствовала, чем увидела его.

– Лео!

Мы бросились друг другу в объятия, обмениваясь жадными, отчаянными поцелуями.

– Где ты был? Я думала, ты умер.

– Слушай, – сказал он, – у меня нет времени. Меня ищут. Через несколько минут за мной придет лодка, но я хочу отправить тебя в безопасное место. Мне важно сделать для тебя хотя бы это. Вот. – Он сунул мне в руки конверт. – С этим ты доберешься до Швейцарии. Поезжай сейчас, не медли ни секунды. Положение немцев все отчаяннее, поэтому они больше и больше лютуют. Если одного из них убивают, они расстреливают население целого города. А тебя расстреляют как вражескую шпионку. Ты должна уехать. Понимаешь?

– Да, но как же ты? Почему тебя ищут?

– Я давно работаю на союзников, – ответил Лео. – Ты же знаешь, как я отношусь к Муссолини и к тому, что мы ввязались в эту бессмысленную войну. Я хотел что то делать, и вот теперь меня предали.