|
Всю поверхность груди покрывали бесчисленные рваные шрамы, среди которых ровными onknqj`lh лежали чистые послеоперационные швы. — Боже мой, Раф. — Ее хриплый шепот безжизненно повис в сыром, горячем воздухе. — Счастье, что ты потерял только память. Как ты вообще остался жив? Раф выпрямился. Лицо у него было напряженным. — Уходи отсюда. Она вскинула голову. — Что? — Увидела, что хотела, теперь уходи. Ну нет, так легко он от неё не отделается. — И это все? Это ты так старательно прятал от меня все время? — Я говорил тебе — зрелище не из приятных. — Разумеется. А кто спорит? Он отвернулся и с силой вцепился в край раковины. Костяшки пальцев побелели. Спина у него была ещё хуже, чем грудь. — Уйди, ради Бога! Злость вдруг окутала Эмму, как клубы пара. Так чего он боялся? Что она упадет в обморок от такого зрелища? Шесть с половиной лет не вспоминал о ней, не позволил быть рядом, чтобы облегчить его страдания. И столько времени зря потеряно… Она знала, что не права, и от этого злилась ещё больше. — Черта с два я уйду. — Эмма, ты не… — Раф обернулся — Все это время ты заставлял меня чувствовать себя виноватой. Я ему, видите ли, не верю! Но ты оказался ещё хуже, чем я представляла. Мне, по крайней мере, нужно было думать о Габи, а тебя интересовали только собственные переживания! — Это нечестно, — прохрипел он. Она всплеснула руками. — Нет, он ещё говорит о честности! А честно было представлять меня слабонервной дурой? Что я умру от страха, увидев несколько пустяковых шрамов? — Несколько? Пустяковых? Она постучала по его здоровому плечу. — Только не надо думать, что ты тут единственный такой страдалец. Ты заставил меня первой сломаться, и тебе было плевать на мои переживания. Раф схватил её за руки, не давая прикоснуться к плечу. — Посмотри на меня внимательно, Эмма. Только честно — я тебе не противен? Она не отвела взгляда. — Нисколько. Но ему этого было мало. — Почему? Эмма сделала глубокий вдох. Значит, и здесь ей придется быть первой. Ей вдруг захотелось этого. Даже если он не ответит на её чувство. Пусть знает и сам все решит. — Потому что я люблю тебя. Раф стоял неподвижно. — Ты любишь меня? Не дав ему опомниться, она обняла его. — Конечно, идиот ты этакий. — Эмма провела ладонью по сморщенной коже плеча. — Я люблю каждый твой шрам… — Эмма, не… — .., каждый обгоревший сантиметр… — Она наклонилась к лоснящейся ямке на шее. — Пожалуйста… Эмма поцеловала неровный шрам, пересекший ему грудь. — ..каждую морщинку, каждый мускул. Раф притянул её и погрузил лицо в её волосы. — Этого не может быть. Так не бывает. Эмма слегка отстранилась и взглянула на него. |
