— Вот как? — за шипением масла на сковороде Юлин голос был едва слышен.

— Именно так, — смакуя каждое слово, громко подтвердил Юрий.

— И что, тебе вынесли благодарность в присутствии начальства?

— А как же?! — в голосе Берестова появились обиженно-патетические нотки, однозначно дававшие понять, что он не только удивлён, но, пожалуй, даже слегка оскорблён нелепым предположением жены, что такой ценный работник, как он, не заслужил публичного поощрения в присутствии всего вышестоящего руководства. — О! Если бы ты только видела глаза моих, с позволения сказать, коллег! Это же не коллектив, а свора завистников! Хотя, конечно, поводов для зависти у них достаточно… — по звуку льющейся воды Юля определила, что Юра отправился мыть руки в ванную. — Ещё бы, я на новом месте всего ничего, чуть больше трёх недель, а уже какие успехи! — самодовольно проговорил он. — Посуди сама…

Шипение масла заглушило самовосхваление новоиспеченного сотрудника. Перевернув котлеты на другую сторону, Юлия прикрыла сковороду крышкой и, убавив огонь до минимума, подошла к открытой двери в ванную.

— Ну, и как тебе такой поворот событий? — абсолютно уверенный в том, что жена слышала его рассказ от слова до слова, Берестов отнял полотенце от лица и вопросительно посмотрел на Юлию.

— Прости, Юрик, на кухне было очень шумно, я не слышала, о чём ты говорил.

— То есть как это не расслышала? — Берестов, оскорблённый проявленным к нему невниманием, бросил на жену осуждающий взгляд. — Я что, распинался перед пустым местом? Ну ты даёшь! Тебе что, безразлично, как у меня идут дела? Если так, я могу вообще ничего тебе не рассказывать!

Повесив полотенце на крючок за тонкую петельку, он закрыл кран и, демонстрируя своё недовольство, стараясь не коснуться стоявшей в двери Юлии, боком вышел из ванной.

— Юр, ну что ты как ребёнок? — щёлкнув выключателем, Юлия прикрыла дверь ванной и прошла за мужем в комнату. — Я же не хотела тебя обидеть, просто на кухне было очень шумно, вот я и не расслышала. Если тебе не сложно, повтори ещё раз.

— А если сложно? — Берестов открыл дверь платяного шкафа, спрятался за ней, как за щитом, и, пытаясь ослабить узел галстука, сделал несколько резких движений. — Я ничего не хочу сказать, но иногда мне кажется, Юль, что тебе глубоко наплевать на всё, что не касается лично тебя. Муж приходит с работы голодный, уставший, можно сказать, еле на ногах держится, а ты… Могла бы хоть сделать вид, что тебе интересно то, что я рассказываю! — сняв наконец ненавистный галстук, Берестов гневно дёрнул ноздрями и с радостью почувствовал, как, поднимаясь горячей волной от груди к голове, в нём начинает закипать спасительная волна раздражения. — У других жёны как жёны: к приходу мужа всё приготовят, на стол накроют, а ты даже не в состоянии запомнить, в котором часу я прихожу с работы! То у тебя курица не успела вовремя разморозиться, то картошка никак не закипает, то забудешь, что в доме ни куска хлеба! Да что же это за наказание такое, хоть самому к плите вставай! — войдя в раж, Берестов со злостью рванул манжету рубашки, и по полу запрыгала белая пуговица.

— Может, хватит? — проследив взглядом за траекторией движения оторвавшейся пуговицы, Юлия дождалась, пока она остановится, и подняла глаза на мужа.

— Что значит хватит? — Берестов, сделав шаг в сторону, вышел из своего укрытия и смерил жену взглядом с головы до ног. — Юля! Я говорю об очевидных вещах, и не пытайся заткнуть мне рот! Мы живём с тобой вместе двенадцать лет, но я никак не могу до тебя достучаться! Существуют какие-то элементарные вещи, без которых просто не может быть брака, но ты никак не хочешь этого понять! Муж только что пришёл с работы…

— Послушай, Берестов, может, хватит компостировать мне мозги?! — неожиданно голос Юлии стал резким, колючим, будто металлическая стружка.