— Если хочешь — уходи, — неожиданно легко согласился Горлов, — я тебя больше держать не стану.

— И что всё это значит? — на лице Полины отразилось недоумение. На время позабыв о надоедливо гремящих аттракционах, она скосила глаза и, зацепившись взглядом за густую седую бровь отца, нависающую над глазом жёсткой серебряной щёточкой, удивлённо моргнула. — Что ты этим хочешь мне сказать?

— Я хочу тебе сказать, что я женюсь.

— Что-что?! — остановившись на месте, как вкопанная, Полина прищурилась и, не думая о том, как это будет смотреться со стороны, уцепилась за лацканы отцовского плаща. — Ты?! Женишься?! Ты?! — в три захода потрясённо выдохнула она.

— Давай обойдёмся без сцен, на нас люди смотрят, — аккуратно отцепив пальцы Полины от плаща, Горлов поправил галстук и, поведя шеей, будто проверяя, не жмёт ли воротник, сверху вниз посмотрел на дочь.

— Ты пошутил? — ошарашенная, Полина без сопротивления опустила руки вдоль тела и растерянно посмотрела на отца. — Ты ведь не можешь жениться.

— Почему ты так решила? — седая бровь генерала медленно поползла вверх.

— Хотя бы потому, что ты до сих пор хранишь память о своей покойной жене, — постепенно приходя в себя, Полина обретала свой прежний апломб.

— А кто тебе сказал, что, женившись, я перестану её хранить? — правая бровь Горлова достигла своего верхнего предела и, изломавшись, приняла очертание крыла птицы. — Скажи мне на милость, что мне мешает помнить об одной и одновременно жениться на другой?

— Но ты же однолюб! — Полина даже не старалась скрыть своего изумления.

— Это ты так решила? — в голосе генерала послышалась плохо скрываемая ирония.

— Ты надо мной смеёшься? — отказываясь верить в происходящее, Поля капризно оттопырила нижнюю губку.

— Да нет, мой ангел, я говорю вполне серьёзно, — Артемий Николаевич привычным жестом поправил чёлку. — Какие уж тут шутки?

— Замеча-а-ательно! — гневно дёрнув ноздрями, Поля вскинула точёный подбородочек. — Значит, ты женишься… А обо мне ты подумал?

— А почему я должен о тебе думать? Ты часто обо мне думаешь? — спокойно спросил Горлов, не дрогнув ни единым мускулом.

— Но перед смертью ты пообещал матери, что станешь обо мне заботиться. Как же быть с этим? — в голосе Поли проскользнули язвительные нотки.

— Разве я нарушил своё обещание? — уголки губ Горлова опустились. — По-моему, я выполнил всё, что пообещал, и даже с лихвой. После смерти Ларочки я только и делал, что денно и нощно заботился о тебе, не жалея сил. Теперь, слава богу, ты выросла, не грудной младенец, и в свои двадцать пять вполне способна позаботиться о себе сама.

— Ты что, задумал лишить меня наследства? — особенно не вдумываясь в смысл произносимого, брякнула она.

— А что, у нас в семье скоро намечаются похороны? — последнее слово Горлов произнёс с особенным нажимом.

— Прекрати ёрничать! — в густо-голубых глазах Полины появилось злое отчаяние, и в ту же минуту, словно издеваясь над её несчастьем, проклятущий громкоговоритель плюнул парой дребезжащих аккордов и, проникая в каждый уголок парка, истошно заголосил:

Инстинкт самосохранения придал Горловой новых сил, и она, гневно полыхнув глазами, остановила на отце укоризненный взгляд.

— Какая женитьба? Одумайся, тебе скоро семьдесят, в таком возрасте люди присматривают себе подходящее местечко на кладбище, а ты — под венец!

— Весьма признателен тебе за ценный совет, — приложив руку к груди, Горлов повернулся к дочери и, изогнувшись в изящном полупоклоне, манерно прикрыл глаза.