– И все же вина учеников меньше – так уж их учили.

– Может быть.– Старик кряхтя поднялся.– Вы не поверите, но мне было вас очень жаль.– Он проковылял к шкафам.– Однако я не мог рисковать, не имел права. В конце концов, у меня семья – чем‑то надо было жертвовать.– Старик раскопал в глубине шкафа пачку сколотых листков.– Здесь все – разберетесь.

– Разве у вас не забрали чертежи?

– Разумеется, забрали. Это я уже после восстановил – по памяти. Сначала хранил в тайнике, затем надобность в этом отпала… Ну посмотрите, посмотрите! – предложил он.– Я же вижу: вы мне не верите.

Утвердительно кивнув, гость перелистал чертежи и снова кивнул – на этот раз удовлетворенно.

– Спасибо, учитель,– произнес он.– За это вам многое простится. Только не мной.

– Уж как водится.– Старик сухо усмехнулся.– Вы ведь тоже не любите рисковать?

Гость молча развел руками.

– Я имею право на последний вопрос?

– Спрашивайте.– Гость уложил чертежи в небольшой пакет, сунул в карман.

– Зачем вам это?

– А что бы вы хотели услышать?

Старик задумался.

– Не знаю,– ответил он наконец.– Честное слово, не знаю.

– Ненавижу рабство,– ровным голосом сказал гость.– Всегда ненавидел, но теперь – до судорог. Вам этого не понять.

Поднявшись, он отступил к двери, обернулся. Старик смотрел на него спокойно и грустно.

– Простите, учитель,– негромко сказал гость.– Вам не будет больно.

Он бросил на середину комнаты газовую гранату и плотно задвинул дверь.

2

Вот так штука – блок был пуст!..

Горн пронизывал одну комнату за другой, не обходил вниманием ни один закуток, но отовсюду веяло запустением и заброшенностью. Судя по всему, Львы оставляли родные норы если и в спешке, то без паники, и состоялось это никак не меньше суток назад, то есть задолго до заварушки. Что ли, Хранители надоумили? Но Тор многое потерял, не позаботившись меня предупредить!..

Горн шел, натыкаясь взглядом на памятные места и дрожал, будто в лихорадке,– слишком велико было разочарование. Ах, Нора, Нора, радость моя нестерпимая, где же ты? Как мне тебя недостает!..

Обойдя все, Горн вернулся в просторную нарядную комнату, где он оставил своих спутников. Ничего здесь не изменилось. Эрик с комфортом возлежал на придвинутом к окну диване и, блаженно щурясь, прихлебывал вино из запотевшего бокала. На ковре, перед мерцающим экраном, изваянием застыла Ю, поджав под себя ноги. Рядом, на низеньком столике, скучало объемистое блюдо с фруктами, так и не тронутыми.

– Как это тебе нравится, громила? – озадаченно спросил Эрик, кивая на экран.– Они будто с цепи сорвались.

– Спи дальше, парень,– проворчал Горн, принимаясь за отвергнутые богиней фрукты.– А чего ты ждал, интересно?

– Так ведь Империя рушится!..

– Что ж,– ответил Горн хладнокровно,– все там будем.

Впрочем, с Империей ясности пока не было, зато императорский дворец полыхал на экране очень эффектно. Невидимый вестник знакомым голосом, но уже на диалекте Низких, с привычным восторгом сообщал:

“…наконец пал. Свергнутый император Ун с горсткой Избранных и остатками дворцовой стражи трусливо бежал из Столицы – в сторону гор. Храм и богиня захвачены восставшим народом, и и только немногие из Стражей сумели ускользнуть от возмездия. Страной временно управляет Совет из восьми достойных и всеми признанных Лидеров. Бывший император, так называемые Избранные и все примкнувшие к ним объявляются изменниками государства и заочно приговариваются к лишению имущества и тела…”

Встав рядом с экраном, Горн торопливо переводил комментарий на Священный язык – для Ю.