Балкли прошептал, что у капитана Чипа есть интересное предложение. Сейчас двадцативосьмилетнему Ораму грозила гибель: он либо умрет от голода вместе с другими ренегатами, либо будет казнен за неповиновение капитану и подстрекательство к мятежу. Но если Орам одумается – вернется в поселение и поможет переделать баркас, – он получит полное прощение от капитана и возможность снова увидеть родину. Плотник согласился.

К середине июля, через два месяца после кораблекрушения и через три недели после смерти Козенса, Чип наблюдал, как Балкли, Байрон и остальная команда усердно – одержимо – работали над ковчегом. Байрон отметил, что не существовало ничего «столь же необходимого, чтобы приблизить наше спасение из этого заброшенного места».

Первым делом баркас установили на толстые деревянные колоды, чтобы приподнять корпус над землей. Потом Камминс распилил лодку пополам – и вот тут началась настоящая работа: предстояло не просто заново собрать баркас, но увеличить и укрепить его.

Невзирая на ветер, дождь и мокрый снег, Камминс – Балкли назвал его неутомимым – воплощал свой замысел скудным набором инструментов: пилой, молотком и напоминающим топор теслом. Он отправил людей в леса на поиски прочной древесины с естественным изгибом. Определив общую форму лодки, он принялся собирать из кусков дерева ребристую раму над килем. Для изготовления досок требовался лес иного рода – длинный, толстый и прямой, – его после точной обрезки по размерам под прямым углом крепили к изогнутой раме. Металлических гвоздей не хватало, поэтому некоторые моряки отправились к обломкам «Вейджера» – вдруг удастся что-то найти. А еще плотник с помощником вытесали гвозди из дерева. Пригодились и другие припасы – холстина для парусов, веревки для такелажа, свечной воск для конопачения.

Люди усердно трудились, хотя и устали до изнеможения: исхудавшие, продуваемые всеми ветрами, страдающие от цинги, они не прекращали работ. Балкли так отзывался о потерпевших кораблекрушение: «Они испытывают сильные боли и настолько плохо видят, что им трудно ходить». Однако надежда была сильнее всего.

Однажды Чип услышал полный ужаса крик. На пляж устремилась огромная волна, вышла за линию прилива и задела каркас лодки. Люди подбежали и сумели поднять и оттащить судно, прежде чем его поглотило море. Работа продолжалась.

Тем временем план Чипа приобретал новые, скрытые измерения. Изучая карты, капитан уверовал, что команде «Вейджера» по силам не только спасти свои жизни, но и выполнить первоначальную боевую задачу. Он подсчитал, что ближайшее испанское поселение располагалось на острове Чилоэ, что у чилийского побережья и в 563 километрах к северу от их нынешнего местоположения. Чип не сомневался, что на ковчеге в сопровождении трех транспортных судов меньшего размера – яла, катера и барки – удастся туда доплыть. Как только они прибудут в Чилоэ – и это, по его мнению, была лучшая часть его гениального плана, – они совершат дерзкое нападение на ничего не подозревающее испанское торговое судно, захватят его вместе со всеми припасами и триумфально отправятся к месту встречи на поиски коммодора Ансона и всех выживших членов эскадры. Вслед за тем они выйдут на поиски галеона.

Конечно, риски велики, а потому Чип не спешил делиться своими измышлениями с командой. Однако впоследствии он все же рассказал о своей задумке: «Мы не должны отказываться от добычи, кроме того, возможно, у нас будет шанс увидеть коммодора». Он верил, что все еще существует возможность славы и – главное – искупления.

* * *

Тридцатого июля Балкли остановился у хижины Байрона на краю поселка.