Вечером Чип навестил пленника. Козенс обрушил на него поток проклятий, оскорбления разнеслись по всему лагерю. Козенс кричал, что Чип хуже Джорджа Шелвока, одиозного британского пирата, чей корабль «Спидуэлл» лет двадцать назад потерпел крушение на одном из островов архипелага Хуан-Фернандес. По возвращении в Великобританию Шелвока обвинили в умышленном потоплении корабля с целью обмана своих инвесторов.

– Шелвок хоть и мошенник, но не дурак, – сказал Козенс Чипу. – А вы, богом клянусь, и тот и другой.

В ярости Чип замахнулся на Козенса тростью, готовый его ударить – вколотить в него повиновение, – но его удержал часовой, сказав, что капитану «не подобает бить никого из заключенных». Чип быстро одумался и внезапно выпустил Козенса из-под стражи.

Кто-то из матросов подлил гардемарину еще выпивки, и тот снова принялся буянить, на сей раз повздорив с близким союзником капитана, казначеем Томасом Харви. Трезвый, Козенс всегда был дружелюбен, и Байрон считал, что его друга подпоил кто-то из заговорщиков, сделав из него своего рода козла отпущения.

Несколько дней спустя шел особенно сильный дождь. Стоявший в очереди за раздаваемым из складской палатки казначеем Харви пайком Козенс услышал, что Чип решил сократить норму вина. Гардемарин тотчас бросился к Харви, требуя свою долю. Казначей, еще не остывший после их недавней ссоры, выхватил кремневый пистолет со стволом около тридцати сантиметров длиной. Козенс продолжал наседать. Харви взвел курок и прицелился, обозвав Козенса псом и обвинив в намерении поднять мятеж. Стоявший рядом с Харви моряк успел ударить по стволу как раз в тот момент, когда казначей нажал на курок. Пуля не задела Козенса.

Услыхав выстрел и крики о мятеже, Чип выскочил из своего жилища. Глаза у него горели, в руке зажат пистолет. Он огляделся в поисках Козенса, который, по его твердому убеждению, и произвел выстрел, и крикнул:

– Где этот негодяй?

Ответа не последовало, но Чип заметил Козенса в растущей толпе. Капитан подошел и приставил холодное дуло к левой щеке Козенса. После чего Чип, по собственному позднейшему признанию, «впал в крайность».

Глава четырнадцатая

Благорасположение народа

Услышав выстрел, Джон Байрон выбежал из своей хижины. Козенс катался «в собственной крови». Капитан Чип попал ему в голову.

Большинство, боясь гнева Чипа, отступили назад, но Байрон подошел и опустился на колени рядом со своим сотрапезником. Козенс еще дышал. Он открыл рот, силясь что-то сказать, но не смог выговорить ни слова. Затем, вспоминал Байрон, он «взял меня за руку» и «покачал головой, будто хотел с нами попрощаться».

Толпа забеспокоилась. Балкли заметил, что «пресловутые оскорбительные слова Козенса в адрес капитана, видимо, могли заставить Чипа заподозрить, что он замышлял мятеж», однако выяснилось, что оружия у Козенса не было. Байрон подумал, что, какими бы неправильными ни были действия Козенса, реакция Чипа чрезмерна.

Волнение нарастало – Козенс умирал на глазах у команды. «Несчастная жертва… казалось, целиком поглотила их внимание, – вспоминал Байрон. – Все взгляды были устремлены на него, и на лицах свидетелей появились явные признаки глубочайшего беспокойства».

Перекрикивая гвалт, Чип приказал собраться на построение. Балкли задумался, не взять ли ему и его людям, его народу с собой оружие: «Однако, поразмыслив, я решил, что лучше пойти без оружия», – вспоминал он.