– К Александру Яковлевичу, – пришлось таки объяснить Старейшине, чтобы пройти внутрь здания. Охранники едва заметным движением перегородили нам путь.

– По какому вопросу? – гулко спросил один из них.

– По инциденту в Покровском парке, – недовольно задвигал челюстью дед Семен. – Мальчишек своих забрать. Булгаковы.

Ему приходилось нелегко. Бесстрастность на лицах охранников говорила только об одном: здесь плевать на высокородных, и никто из них не посмеет пинком ноги открывать двери в серьезном государевом учреждении. И Семен Игоревич, привыкший к тому, что его везде узнают, здесь становился таким же очередным посетителем, невзирая на личный герб и перстень идентификатор.

– Проходите, Ваше сиятельство, – снова с безразличием произнес охранник и отступил в сторону. – Кабинет господина Брюса на втором этаже, вправо по коридору. Задержанная молодежь отпускается только по разрешению господина Полухина.

– Знаю, – с трудом удерживаясь, чтобы не зарычать, сказал Старейшина и толкнул дверь, увлекая меня за собой. Нелегко ему здесь, посочувствовал я. Единственное место, где на титулы смотрят без всякого трепета. Почему бы и нет, если в подвалах могут сломать любого одаренного. Интересно, а Разрушителя можно лишить Дара? Не хотелось даже думать о последствиях, и я поспешил следом за стариком, чтобы ненароком не оказаться один на один с представителями «Брюсовых палат». Мысли о том, что Магическая Коллегия только и делает, что ловит неугодных империи одаренных, сверлила мозг, начисто отбрасывая логику.

В холле стоял приятный холодок от работающих кондиционеров. Нас пропустили без лишних разговоров, как только Старейшина объяснил дежурному администратору в белой рубашке, зачем он здесь. Поднявшись по широкой лестнице, повернули направо.

– А мы разве не будем забирать Артема с Димкой? – спросил я, поняв, что идем к Брюсу.

– Подождут, – хмыкнул сосредоточенный на своих мыслях дед Семен. – Сначала с тобой разберемся.

По темно зеленой дорожке, выстланной по всей длине коридора, мы дошли до высоченной двери с табличкой «секретариат». Старейшина, нисколько не сомневаясь, что движется в правильном направлении, надавил на бронзовую ручку и толкнул полотно.

– Вы к кому? – привстала из за стола женщина пожилого возраста в белоснежной блузке. Ее волосы были гладко зачесаны и собраны в аккуратную башенку на затылке.

– К самому! – рыкнул старик.

– Вам назначено? – нисколько не испугалась дама секретарь и воинственно упершись ладонями в стол, выпрямилась, отчего блузка натянулась на ее высокой груди. Показалось, еще мгновение – и она попрет ею на Старейшину, выталкивая в коридор.

Картина предстала столь явственно, что я не выдержал и хихикнул. Напрасно. На мне мгновенно скрестились взгляды взрослых.

– Невоспитанный молодой человек! – это секретарша.

– Чего ржешь, аки глупый осел? – не удержался и дед Семен.

– Простите! – я своим видом показал полное раскаяние.

Вторая дверь, покрытая темно вишневым лаком, распахнулась, и я увидел на пороге стоящего мужчину лет пятидесяти, среднего роста, не отличавшегося какими то особыми признаками Главного Одаренного. Обычный дядька: сухощавый, рыжеволосый, с округлым, даже излишне мягким подбородком на крупном тяжеловатом лице, гладко выбритый и пахнущий каким то невероятно вкусным парфюмом. На нем был безупречный светло серый костюм, однотонный широкий галстук, заколотый усыпанной мелкими драгоценными камешками булавкой.