Викинг, державший Фиону, с явной неохотой опустил ее на палубу и поплелся на свою скамью, бормоча под нос ругательства и проклятия. Следом за ним ушел и Ульм. Торн повел Фиону назад, к тенту.

– Зачем ты вышла? – спросил он. – Слышала, мои люди считают, что это ты наслала шторм? – Торн резко тряхнул Фиону за руку. – Признавайся, это так?

– Нет, конечно же, нет! Мне нужна вода. Развести лекарство для Бренна. Ему плохо. Я просто пошла за водой.

– Сиди здесь, я принесу тебе воды. А на палубу больше не высовывайся. От твоего вида мои воины звереют.

Спустя пару минут Торн вернулся с костяным рогом, наполненным свежей водой. Он протянул рог Фионе, а затем спросил, глядя на Бренна:

– Что с ним?

– Укачало. У меня есть хорошее средство против морской болезни.

Она добавила в рог несколько капель густой жидкости из своей склянки, опустилась на колени перед Бренном и влила лекарство ему в рот. Бренн сделал несколько глотков, затем лицо его сделалось спокойным и он уснул.

– Что ты дала ему? – подозрительно спросил Торн. – Какое нибудь ведьмино питье?

– Всего лишь настой валерианы, – ответила Фиона. – Все целители пользуются им.

Торн посмотрел в лицо Фионы. Даже сейчас – промокшая, со спутавшимися от ветра волосами – она была прекрасна. Он заглянул в озера ее глаз, и взгляд Фионы снова прожег его насквозь. Торн попытался отвести глаза в сторону, но не смог. Его пальцы невольно зашевелились от желания прикоснуться к лицу Фионы, к ее волосам. Торну безумно захотелось скользнуть рукой по точеному, прелестному телу Фионы, дотронуться до ее сводящих с ума округлостей. Уже пять дней они в море, и все это время Торн пытался не замечать своей пленницы. Удалось ли ему это?

Нет. Даже не глядя в сторону Фионы, он не мог не думать о ней, не мог отделаться от постоянного желания сорвать с нее одежду, смять руками ее грудь, раздвинуть ее упругие блестящие бедра…

Ни присутствие на борту гребцов, ни мысли о невесте не остановили бы его. Овладеть этой девушкой Торну не позволяло другое. Он знал: его чувство к Фионе нельзя удовлетворить как обычную похоть.

Очевидно, Фиона многое смогла прочесть во взгляде Торна, она вся как то сжалась, стараясь казаться меньше, и спросила:

– Почему ты так смотришь на меня? – Как я смотрю на тебя?

– Так же, как в ту ночь, когда ты застал меня у ручья.

Фиона невольно отступила назад, но на корабле не больно то разбежишься. Она тут же уперлась спиной в обшивку борта.

Торн не моргнул, не отвел глаз. Он продолжал смотреть прямо в лицо Фионе – так, словно они были совершенно одни. Впрочем, для Торна сейчас и в самом деле не существовало ни гребцов, ни шторма, ни ходящей ходуном палубы. Он видел только Фиону.

– Ты боишься меня, Фиона? – спросил Торн, когда девушка не выдержала и опустила взгляд.

– Н нет…

– А должна. Ведь мы, викинги, самые опасные люди на свете. Сумасшедшие. Бешеные. Берсерки – воины, впавшие в неистовство и не чувствующие ран. Так нас зовут, И все это – правда. Мы – такие и даже еще хуже. – Торн шагнул вперед, прижимая Фиону к борту. – Если мне придет в голову свернуть тебе шею, я сделаю это одной рукой.

Торн едва не рассмеялся, когда в ответ Фиона храбро задрала голову.

– Что же тебя останавливает? – с вызовом спросила она.

– Да мало ли. Мне нравится знать, что это все мое, – с усмешкой ответил Торн, недвусмысленно обведя взглядом фигуру Фионы, и продолжил серьез но: – Боюсь, что, если убью тебя, буду навеки проклят. Но помни: я сильнее. И я заставлю тебя снять с меня свое заклятие.

Торн жестко посмотрел в глаза Фионы.

– Ты – моя рабыня.