Но с Торном, заколдован он там или нет, явно что то случилось. Раньше он истреблял крестьян в захваченных деревнях десятками недрогнувшей рукой, но на этот раз что то заставило посмотреть на происходящее по новому. В нем заговорил купец. Он словно увидел будущее этой страны. Впервые оценил этот остров – зеленый, плодородный, с лесами, наполненными зверьем, с кишащими рыбой озерами и ручьями. Мэн вполне может стать вскоре одним из центров на пересечении мировых торговых путей. Что же мешает Торну основать здесь свое владение? И тогда эти крестьяне станут его вассалами. Будут работать на него. Нет, это же чистое разорение убивать их.

– Ульм, прикажи воинам, чтобы прекратили убийства и грабежи, – распорядился Торн. – Я хочу, чтобы эта деревня осталась нетронутой.

Ульм ошеломленно покосился на него.

– Эта ведьма сделала тебя бессильным, – пробурчал он. – Знай, что тебе не снять ее заклятия, покуда не отрубишь ей голову.

Торн бросил на Фиону яростный взгляд. Девушка не пошевелилась, даже не моргнула. Торн не мог не восхититься ее смелостью, она смотрела на него так, будто жизнь ее не висела на волоске, будто не в его власти было перерубить этот волосок одним взмахом меча. В глазах ее было что то неуловимое, не передаваемое словами. Несомненно, за ней стояла сила – непостижимая, потусторонняя. И Торн вдруг понял: ему не справиться, это наваждение останется с ним до самой смерти.

Он не сможет убить эту девушку.

Новая мысль пришла ему в голову. Раз уж он не может убить Фиону, он должен забрать ее с собой. Он подождет, настанет миг, когда удастся заставить ее снять свое заклятие.

С большим трудом Торн отвел взгляд в сторону. Хватит! Он – сын ярла. Он должен говорить со своими людьми.

– Этот остров богат и плодороден, – сказал он. – Леса здесь полны зверьем, а воды – рыбой. Со временем все здесь будет мое. Кто тогда станет обрабатывать для меня землю и платить мне дань? – Торн обвел взглядом лица своих воинов. – Поэтому я приказываю оставить эту деревню невредимой. И еще я хочу знать, согласен ли кто нибудь из моих людей остаться здесь и править от моего имени до тех пор, покуда я не вернусь? Что же касается Фионы по прозвищу Ученая, – Торн улыбнулся девушке, не меняя при этом холодного выражения глаз, – то я объявляю ее своей пленницей. Не думаю, что ей это понравится, но со временем она привыкнет.

У Фионы перехватило дыхание и закружилась голова. Она пленница! Этот варвар увезет ее к другим таким же варварам. Все, что было ее жизнью, – растоптано!

Теперь ее ждут насилие, побои и вес равно смерть! Насытившись, он по обычаю отдаст ее на потеху остальным? Нет, она этого не переживет. Фиона с ненавистью взглянула в лицо Торна.

– Убей меня лучше сразу, викинг. Я не желаю быть твоей рабыней.

– Сними свое заклятие, и я подумаю.

– Я не накладывала на тебя заклятия. Я христианка. Можешь спросить об этом в монастыре, если не веришь.

– Монахи ничего больше не скажут, – ухмыльнулся Ульм. – Они не хотели расставаться со своим добром, ну и получили свое.

Горький, тяжелый вздох был ему ответом. Крестьяне no прежнему молчали, столпившись посреди пыльной улицы. Фиона решила, что ей бояться нечего: чем раньше ее убьют, тем лучше.

– Убийцы! Язычники! – закричала она. – Как вы посмели коснуться святых! Вечные муки суждены вам, погубители!

– Довольно! – оборвал Торн. – Привыкай молчать и повиноваться, как и подобает рабу в присутствия хозяина. Еще раз приказываю: сними свое заклятие!

– Чтоб ты лопнул! – заорала Фиона прямо в лицо викинга.