– Вы сами выбрали себе судьбу, – сказал наконец Торн. – Я стану убивать по одному мужчине каждый час – до тех пор, покуда вы не приведете ко мне ведьму. Первым я убью вашего старосту. А после того, как погибнет последний мужчина, ваши вдовы и дети отправятся на невольничий рынок.

Торн надеялся, что его слова заставят дрогнуть хотя бы одного из стоящих перед ним людей. Но крестьяне продолжали стоять молча, лишь в задних рядах кто то негромко всхлипывал.

Да что они, и в самом деле все здесь заколдованы? Но какой же в таком случае силой обладает эта колдунья, если может держать столько народа в слепом подчинении своей воле?

– Ты! – Торн ткнул в сторону старосты кончиком меча. – На колени. Пусть все увидят, как покатится на землю твоя голова. Может быть, это заставит их заговорить.

Староста опустился на колени и склонил голову. Торн отчего то медлил. Со стороны это, вероятно, выглядело странно. Торн внезапно почувствовал, что не хочет убивать этого человека, вообще никого не хочет убивать. Нет, конечно, дело привычное. Но убивать своих врагов в открытом бою – это одно, и совсем другое – снести голову человеку беззащитному, стоящему перед тобой на коленях. Торн надеялся сломить молчаливое сопротивление крестьян еще до того, как обезглавленный труп старосты упадет к его ногам. Он думал, хватит угроз, но просчитался. Ну что ж, пути к отступлению отрезаны. Он не имеет права пощадить старосту – это будет признанием собственной слабости.

Чувствуя странную нерешительность. Торн не мог нанести удар. Он опустил меч и дал знак Ульму, чтобы тот подошел.

Ульм понял вождя с полувзгляда и встал на место Торна, вытащил меч, примерился…

В этот момент раздался шум. Сквозь толпу пробиралась какая то женщина и бросилась на колени рядом со старостой, прикрывая его своим телом. Торн увидел густые черные волосы, упавшие ей на лицо, почувствовал, как сильно забилось его сердце.

Он нашел свою ведьму!

– Стой! – крикнул Торн, удерживая Ульма, готового поразить одним ударом обоих – мужчину и женщину.

Ульм неохотно опустил меч. Торн видел, как клокочет в Ульме жажда крови, но не мог позволить ему утолить эту жажду.

Торн наклонился и оттащил Фиону от старосты. Крепко держа ее за плечи, отодвинул на расстояние вытянутой руки и внимательно посмотрел ей в лицо. Да, она нисколько не изменилась за год, прошедший с той ночи. Разве что стала еще прекрасней.

Торн допустил роковую ошибку: он заглянул в глаза колдуньи и вновь оказался бессилен перед ее чарами. Страсть вспыхнула в сердце Торна с такой силой, что ему безумно захотелось сорвать одежду со стоящей перед ним девушки и прямо здесь, посреди деревни, швырнув ее на землю, ворваться в глубину ее нежной, волнующей плоти. Вид колдуньи сводил Торна с ума. Внезапно викинг понял, что наваждение это не пройдет никогда. Во всяком случае, до тех пор, покуда эта женщина живет на свете и дышит тем же воздухом, что и он. Глаза Фионы расширились, а по лицу пробежала тень отвращения, когда она узнала того, кто так грубо схватил ее. Да, этот викинг повстречался ей на ночном берегу ровно год тому назад. Она должна была догадаться, что это будет именно он. Пророчества Бренна всегда сбываются.

Лицо Торна не дрогнуло.

– Вижу, ты помнишь меня, – сказал он, заметив выражение лица колдуньи. – Не отрицай, я вижу все по твоим глазам. Как тебя зовут?

Фиона заглянула в прозрачные глаза викинга, увидела тлеющий в них недобрый огонек и прочитала свою смерть в его взгляде. Она не могла понять, почему этот человек так хочет ее смерти, но сомнений в этом быть не могло. Бог спасает душу Фионы, душа бессмертна, но что будет с ее бренным телом?

– Меня зовут Фиона. Фиона Ученая, – сказала девушка.

– Фиона Ученая, – медленно повторил викинг. – Ученой тебя прозвали за то, что ты занимаешься колдовством?

– Нет! – воскликнула Фиона.