— Я полагаюсь на ваш вкус.

— Да нет, я спрашиваю, как на ваш, на ваш вкус, господин граф?

Я покраснел.

— Ну так как? Поподжаристей?

Я не смог выдавить из себя ни звука. Вместо ответа я как-то странно махнул рукой. Он нависал надо мной, скрестив руки на груди. И разглядывал меня в полном недоумении.

— Скажи, он всегда такой?

— Да, дядя, да. Он всегда такой.

Он собственноручно приготовил нам эскалопы с горошком, причем сообщил, что горошек «свежий, а не консервированный». И налил нам вина, «держу специально для особых гостей».

— Значит, ты считаешь его «особым» гостем? — спросила Ивонна, кивнув в мою сторону.

— Ну конечно. Ведь я впервые ужинаю с графом. Простите, граф, забыл, как вас зовут…

— Хмара, — холодно заметила Ивонна, словно сердилась на него за такую забывчивость.

— Это какая фамилия? Португальская?

— Русская, — пробормотал я.

Он стал выяснять дальше:

— Вы что же, русский?

Я вдруг почувствовал страшную усталость. Снова рассказывать о революции, Берлине, Париже, Америке, фирме «Вулворт», Скьяпарелли, жизни с бабушкой на улице Лорда Байрона. Хватит. Меня чуть не стошнило.

— Вам дурно?

Он отечески положил мне руку на плечо.

— Нет, что вы. Мне хорошо как никогда.

Его, кажется, удивило мое заявление, тем более что я впервые за весь вечер говорил членораздельно.

— Ну-ну, глотните вина.

— А знаешь ли, дядя, а знаешь… — Ивонна замолчала, и я весь съежился, ожидая самого худшего. — Знаешь, он ведь ходит с моноклем.

— Да неужели?

— Вставь свой монокль, пусть он посмотрит, — просила проказница.

И заладила, словно капризный ребенок: «Ну вставь, ну вставь…»

Дрожащей рукой я нащупал монокль в кармане и медленно, как во сне, попытался вставить его в левый глаз. Но у меня ничего не вышло. Мышцы лица не слушались. Скулу свело. Монокль все время падал и наконец угодил в горошек.

— Черт побери! — выругался я.

Я боялся, что со злости выкину что-нибудь такое, что совсем уж не к лицу благовоспитанному юноше. В такие минуты я абсолютно не владею собой.

— Может, вы попробуете? — спросил я, протягивая дядюшке монокль.

Он вставил монокль с первой же попытки, чем я искренне восхитился. Монокль ему шел. Он стал похож на Конрада Вейдта в фильме «Любовный ноктюрн». Ивонна рассмеялась. За ней рассмеялся я. Потом подхватил дядюшка. Мы все хохотали до упаду.

— Приходите почаще, — попросил он. — С вами весело. Вы… вы такой забавный!

— Вот-вот, — кивнула Ивонна.

— И вы, вы тоже забавный, — сказал я.

Я мог бы еще прибавить: «надежный» — так спокойно мне было в его присутствии, так уверенно он двигался и говорил. Здесь, в столовой, вместе с ними, нечего было мне бояться.

Я был под защитой.

— У вас много работы? — решился спросить я.

Он закурил сигарету.

— Да уж. Ведь приходится все делать самому.

И он указал на гараж за окном.

— А давно вы этим занимаетесь?

Он протянул мне пачку «Ройялс»:

— Мы принялись за это еще с ее отцом.

Его явно удивило и растрогало мое участие. Видно, мало кто интересовался им и его работой. Ивонна наклонилась, скармливая псу кусочек мяса.

— Этот гараж мы купили у авиакомпании «Фарман»… Мы были единственными представителями фирмы Хоткинса во всем департаменте… Собирали вручную швейцарские автомобили класса люкс.