Я захихикала, и он снова выругался.

То, что на самом деле он не рассматривает меня как пару, отвечает на множество вопросов. И еще говорит мне, что Бран, хоть он и Маррок и отец Сэмюэля, не знает всего, пусть все окружающие считают, что знает. Это Бран сказал мне, что волк Сэмюэля выбрал меня себе в пару. Он ошибался: я утру ему нос, когда увижу в следующий раз.

Теперь я знала, почему Сэмюэль мог сдерживаться столько месяцев и не нападал на Адама. Я относила самоконтроль Сэмюэля на счет того, что он более доминантный волк, чем большинство волков на этой планете. А подлинный ответ заключался в том, что я – не Пара Сэмюэлю. И поскольку он доминантнее Адама, ему, если он не хотел драться, гораздо лучше Адама удавалось удерживаться от этого.

Сэмюэль хотел меня не больше, чем я хотела его – хотел не так. Нет, физическое влечение присутствовало, много искр и шипения. Удивительно!

– Эй, Сэм, – спросила я, – если ты не хочешь меня в пару, почему твой поцелуй меня зажигает?

Почему теперь, когда первый порыв облегчения миновал, я вдруг обиделась: чего это он не хочет меня себе в пару?

– Будь я человеком, огня между нами вполне хватило бы, – сказал он. – Проклятый волк пожалел тебя и решил остановиться.

Полная чушь!

– Не поняла?

Он посмотрел на меня, и я осознала, что он еще сердит: в его глазах сверкала ледяная ярость. У волка Сэмюэля снежно‑белые глаза, приводящие людей в ужас.

– На что ты сердишься?

Он остановил машину на обочине и долго сидел, глядя на большой хозяйственный магазин.

– Послушай, я знаю: мой отец подолгу убеждает новых волков, что человек и волк – две половинки одного целого, но на самом деле это неправда. Просто с таким убеждением легче жить, да и потом почти всегда так и есть, поэтому особого значения не имеет. И все же мы разные: человек и волк. Мы думаем по‑разному.

– Понимаю.

Это я могла понять. Мои инстинкты койота часто сопротивляются тому, что я собираюсь сделать. Он закрыл глаза.

– Когда тебе было четырнадцать, и я понял, какой дар упал мне в руки, я показал тебя волку, и он одобрил. Оставалось только убедить тебя – и себя. – Он повернулся, посмотрел мне прямо в глаза, коснулся рукой щеки. – Для настоящего спаривания даже неважно, любит ли человеческая часть. Взгляни на моего отца. Он презирает свою пару, но его волк решил, что достаточно долго пробыл в одиночестве. – Он пожал плечами. – Может, он и прав: когда умерла мать Чарльза, я думал, что и отец умрет от тоски.

Все знают, как Бран любил свою жену‑индианку. Наверно, отчасти поэтому его нынешняя пара, Ли, бесится.

– Значит, пару подбирает волк, – сказала я. – И тащит за собой человека, хочет тот или нет.

Он улыбнулся.

– Ну, не все так плохо – пожалуй, кроме случая с отцом, хотя он никогда слова против Ли не сказал. И никому не позволял и не позволяет плохо говорить о ней в его присутствии. Но мы о ней просто не говорим.

– И ты нацелил своего волка на меня, – сказала я, – когда мне было четырнадцать.

– Не дожидаясь, пока тебя заберет кто‑нибудь другой. Я был не единственным старым волком в стае отца. А четырнадцать лет в старину – вполне подходящий возраст, чтобы выйти замуж. Я не хотел соперничества. – Он опустил окно и позволил прохладному ночному воздуху проникнуть в дорогую машину. Шум дорожного движения сразу стал намного громче. – Я ждал, – прошептал он. – Я знал, что ты слишком молода, но… – Он покачал головой. – Когда ты убежала, это было сущее наказание. Мы оба это знали, волк и я. Однажды в полнолуние я обнаружил, что я за Портлендом – туда нас увел волк.