Но даже если написать название строчными буквами, ничего не изменится. Бесприютный Город был именно таков - пустынен и равнодушен. Чем-то похожий на зимнюю безлюдную Венецию вдалеке от вытоптанных туристами троп: стены, разукрашенные разве что стригущим лишаем облетающей штукатурки, вытесняют тело в тупики; никуда не ведущие улицы все никак не превратятся в направления; картинный вид, стоит лишь сменить ракурс, преображается в свалку или в стройплощадку. И ни одно движение не имеет смысла. На перекрестках стоишь веками, пялясь во все стороны и ощущая, как пухнет голова от бесполезности этого занятия...

И все-таки он был по-своему красивым и древним, этот город. В его зданиях сквозила и роскошь, и изящество, и нелепость - бич и гордость всех старинных городов. Он был стар, пропитан легендами и предрассудками, наполнен отзвуками и воспоминаниями. И... грязен. Чудовищно грязен и неухожен, как очень старые города.

В таком месте нельзя обустроиться. В нем нельзя жить. Он годен только в качестве набора специй, этот город - как мизерная добавка к безликой, но комфортабельной современности. Чтобы современность можно было проглотить, не поморщившись.

А теперь мы угодили сюда, словно в баночку с перцем-карри-тмином- кориандром.

У нас в утробе першило от «одухотворенности» этого места. Здесь не было никакой возможности остаться собой, потому что Бесприютный Город проникал в тебя, а ты проникался им. И моментально начинал им вонять. До самого дна души.

В какой-то момент я осталась совершенно и бесповоротно одна. Даже Дубины со мной не было. Да что там! Со мной не было даже мыслей о Дубине. Исчезло всякое подобие беспокойства о его судьбе. Плевать. Он большой мальчик и позаботится о себе сам. Или не позаботится. Тогда он умрет. Ничего, он довольно пожил и повидал, этот мальчик. Пусть умирает.

Город разделил нас, закружил, запутал, заморочил. И поодиночке повел к уничтожению.

Я хотела одного - выбраться. И заранее знала, что это будет непросто.

Пройдя город насквозь - рынки, дворы, переулки, подворотни, мосты, каналы, тупое упорство, усталость в ногах - я уперлась в стену. В стену из непроходимого тумана. В белесую клубящуюся завесу можно было войти, но не пройти насквозь - только назад. В город.

Видя мое упорство, город решил поговорить со мной. И я услышала голос, звучащий буквально отовсюду. И на удивление гадкий - этакий микс из всех училок-родственниц-подружек, вычеркнутых из моей жизни за гнусность материальных целей и бездарность психологических стратегий. Голос, как и все его компоненты в реальной жизни, занялся привычным делом. То есть упреками меня в бесполезности моего же существования. А также в неуспешности оного. Где-то мы уже встречались, наставничек...

Предсказуемость упреков не столько раздражает, сколько смешит. Голосу кажется: он добрался-таки до моих болевых точек и теперь отлично со мною управляется. Я сознаю, что сама вручила манипулятору наводки, ориентиры и указатели, а возле особо мучительных воспоминаний расставила неоновые стрелочки «Не промахнись! Это здесь!»

Да только к моим РЕАЛЬНЫМ слабостям предложенная карта личности отношения не имеет. Значит, если я ошибаюсь на свой счет, то и назойливый голос не сможет меня поправить. А будет ошибаться вместе со мной.

С другой стороны, реальность не имеет силы в Бесприютном городе. Он затянул нас с Геркулесом внутрь нас самих. Туда, где наши слабости - именно слабости, а вовсе не скрытые ресурсы силы, как оно вживую бывает.

Но если так, то я... могу все здесь разнести! К чертям собачьим. К собачьим чертям подсознания этот мир-ловушку! Во мне хватит ярости, чтобы взорвать его и сжечь, а пепел развеять по ветру! Если, конечно, тут останется хотя бы ветер.