Страннее всего то, что очередная погибшая фата-моргана не в силах нас образумить. Мы продолжаем надеяться, что есть такое время и место, где окружающий мир способен выдержать все, о чем безумствует мечта, выдержать и не сломаться... Потому что изо дня в день любоваться на неказистое лицо реальности - невыносимо.

Когда-то одним из самых страшных видений было: я, расплывшаяся в кляксу, с рыжеватой нахимиченной шерстью вместо волос, улыбаюсь покорной улыбкой лысому кривоногому мужику с тупо-оживленным лицом - «главе семьи», рядом вертится подросток, выбирающий - огрызнуться или подлизаться - семейная фотография из тех, которыми хвалятся на сайтах... И ужас даже не в том, что мы уродливы, будто зверолюди доктора Моро, а в том, что отныне мы в связке. И ни один из нас шагу не сделает отдельно от двух других.

У нас больше нет ни собственного мнения, ни собственных желаний. Сохранить в душе заповедный уголок и лелеять там призрак девичьей мечты - предательство по отношению к лысому-кривоногому. И по отношению к его отпрыску. А значит, если сам Ланселот Озерный придет ко мне под окна с копьем, сонетом и букетом, я его попросту не замечу.

Психическая слепота, вот как это называется. Слепота не глаз, а мозга. Когда не видишь вещей, в которые ежедневно, ежечасно тычешься носом, когда не можешь объяснить себе, почему отвергаешь самое простое решение проблемы, почему, страдая от одиночества, отталкиваешь все протянутые тебе руки...

А потом выясняется: можно не заметить рыцаря на боевом коне и не будучи женой и матерью. Достаточно привыкнуть к мысли, что ты связана. С кем-то или с чем-то, требующим всю тебя, без остатка. Муж? Ребенок? Болезнь. Она отбирает у человека все права на него самого. Она изменяет наши глаза так, что те больше не видят выхода.

Бывает, люди, не обремененные тактом, спасают нас от психической слепоты. Как сестра моя Сонька, когда без стеснения читает не предназначенную ей почту. И отвечает вдобавок! Не всем, конечно. Только тем, кого я, по ее мнению, недооцениваю.

Пусть не наутро, а лишь на вторые сутки после Кровавого Рождества, принесшего немало приятных мгновений (ах, как вздрагивала и запиналась наша самоуверенная мамочка, опасливо поглядывая в мою сторону!), я вознамерилась осуществить вторую часть плана. А именно - выставить маман из дому. Пока драконье самоощущение не испарилось.

Но Соня не дала мне даже обратить на мамулю огненный взор. На взлете перехватила.

- Аська, собирайся! - тараторит сестрица, пихая круассан в мой изумленно открытый рот. - Кофе-кофе-кофе, на-на-на-на-на! Скорей-скорей-скорей!

- Да фто флуфилофь-то? - взрываясь крошками, пытаюсь узнать я, полузадушенная круассаном.

- То, чего у тебя сто лет не было и еще сто лет не будет, кабы не я! Свидание!

- Сви... С кем?

- С Костиком!

«Ужас из железа вырвал стон». Я представила себе Олега Меньшикова, Костика из «Покровских ворот», легкомысленного аспирантика, читающего Пушкина надменной девице в пышной юбке и нитяных перчатках... Что-то не то. Встряхнувшись, как пес, вылезший из воды, включилась в происходящее. Костик - это Дракон. Свидание у меня с ним. Но как? Естественно, Сонькиными молитвами, больше никто не осмелится. Ругаться поздно, придется расхлебывать.

- От кого ты ему отвечала - от меня или от себя? - скрежещу я сквозь потоки кофе и круассановый заслон в горле.

- Ну, не такая уж я безнравственная... - кокетничает Соня. - От себя, конечно! Написала, что я твоя старшая сестра, что могу с ним стакнуться и выгнать тебя на него, как дичь на стрелка.

Думаю, эти двое нашли друг друга. Удивительно, что на свидание с Драконом иду я, а не Соня.

- Чудо нравственности, что и говорить... - ворчу я, распахивая платяной шкаф и выворачивая из него потроха. - Что мне надеть, загонщица?

- Это, это, это! - сестра пихает мне в руки какие-то яркие тряпки.