– Так и живем. Глупые и завистливые – друг друга пожирают. Так и говорят о нас: «глупый народ».

– Все это ложь, подлое внушение. Народ не глуп, а оглушен своим горем, обобран, угнетен, обманут. Правду прячут советники.

– Зачем же прятать?

– Затем, чтобы люди не выбрались из рабского положения, чтобы при каждом случае, поражаясь безобразиям и своей полной беспомощности, говорили себе: глуп народ наш, ничего не умеет, ни к чему не способен…

Рассвет встретил беглецов далеко от деревни в предгорьях.

– Какая красота! – восхитился Иосиф.

– Этой красоты мы не видим. Некогда – хоть подыхай, но плати налоги… Все эти плодородные земли принадлежат советникам короля. Уж не знаю, где они взяли столько денег, чтобы скупить участки.

– Ну, вот видишь, не оттого ли бедствуют крестьяне, что так вольготно живут королевские советники?

– Нам объясняют иначе: крестьянин получает за свой труд, полицейский – за свой, советник – за свой. Если бы они не трудились, государство пришло бы в упадок и развалилось.

– А представь себе, что нет уже больше ни советников, ни полицейских, налоги сократились в десять раз. Разве погибло бы государство?..

Крестьянин хотел что‑то ответить, но тут со стороны перевала показался черный грузовик. Он остановился метрах с трехстах. Как тараканы, из него высыпались полицейские и, растянувшись широкой цепью, заторопились навстречу беглецам, делая прочес.

«Всех подняли на ноги, теперь не убережешься», – подумал Иосиф.

– Слушай меня внимательно, – сказал крестьянин. – Если мы будем прятаться тут, среди обломков скал, нас неминуемо обнаружат и схватят. За себя я не боюсь: в застенке жил, в застенке подохну, какая разница? А тебе погибать нельзя. Я не понимаю всех твоих слов, но чувствую, что ты владеешь нужной для всех правдой… Вон, видишь, справа – кукурузное поле, а за полем сады? Там, за садами, – поместье богатого королевского советника. Я отвлеку полицейских, а ты пробирайся к кукурузному полю, а потом и к поместью. Туда полицейские ищейки не доберутся. Если я уцелею, то дам круг и приду туда же…

Не успел Иосиф возразить – крестьянин пополз уже среди камней, потом внезапно вскочил и побежал к зарослям камыша у подножия холма, – там было озеро, из которого брали воду для полива.

Полицейские тотчас заметили беглеца. Послышались возбужденные крики, посыпались выстрелы…

Крестьянин падал, полз и снова бежал в полный рост, и полицейские, как натренированные псы, помимо своей воли устремились за беглецом. Но не все. Несколько человек направилось к камням, где прятался Иосиф.

Совсем ничтожные шансы на спасение сокращались с каждой минутой. Но Иосифа больше всего беспокоила судьба благородного крестьянина.

«Нет‑нет, люди не пропали для свободы и правды. Пока совесть теплится хоть в немногих, есть надежда…»

Между тем события быстро продвигались к развязке. Крестьянин не учел, что полицейским, спускавшимся с горы, бежать было гораздо легче, чем ему.

Приблизившись, полицейские открыли огонь – нельзя было поднять и головы, – они пытались отрезать беглеца от озера.

Он понял этот простейший маневр, вскочил и дал из последних сил такого стрекача, что сумел все же добраться до камышей. Но силы его были на исходе, и это решило дело. Вероятно, крестьянина убили или тяжело ранили, – возбужденная свора полицейских в светло‑коричневых френчах хлынула обратно. Двое волокли за ноги по земле не подававшего признаков жизни крестьянина.