Севостьянов долго сидел с закрытыми глазами.

– Сколько? – спросил он сипло.

– Много, Алик. Откуда отправляется следующая партия?.. Только предупреждаю, не говори, что не знаешь. Мне с тобой в «кошки‑мышки» играть надоело, я не для этого сюда пришел.

Севостьянов снова замолчал.

– Вопрос повторить?

– С Товарной‑Смоленской. Из четвертого пакгауза.

– Когда?

– Если Погорельский и Дьяков все уладили – сегодня.

– Когда?

– В 21.45.

– А если нет?

– Задержат до среды.

– Какая там охрана?

– Двенадцать человек.

– Вооружены?

– Револьверы, «стечкины», в пакгаузе два «АКМа».

– Номера туб с начинкой?

Лицо Севостьянова покрылось испариной. Этого вопроса он ждал и боялся больше всего. Как только он даст на него ответ, станет ненужным Аракелову.

– Оглох?

– Этого… не знаю.

– Врешь!

– Не знаю.

– Разве не ты начинял тубы?

– Я. Но маркировал Язон. Лично.

– Всегда?

– Нет, обычно мы вдвоем. Но после последнего провала…

– Сколько их всего?

– Триста.

– Что за начинка?

– Самородки и камни. В двух футлярах.

– Всего?

Севостьянов криво усмехнулся и посмотрел на Аракелова.

– Там один сапфир в 237 карат, за которым десять лет гоняется Интерпол. Этого «всего» твоим внукам и правнукам хватит.

– Кто отправляет груз?

– Я. Перед отправкой Язон должен мне назвать номера.

– Теперь вряд ли он тебе их назовет.

– Груз получают и реализовывают мои люди. Таковы условия нашего партнерства. Иначе он бы от меня давно избавился.

– Его там не будет?

– Будет Петров. Это его телохранитель, из ваших.

– Барракуда?

Севостьянов поразился осведомленности Аракелова. Кивнул.

– Кто сопровождает груз в пути?

– Та же охрана до Бреста. Потом – смена.

– Когда позвонит Язон?

– В восемь.

– Другими словами, в восемь ты будешь знать номера туб?

– Да.

Аракелов встал, выглянул в прихожую. Охранник, кряхтя, пытался подняться.

– Оставайся дома. Я тебе позвоню. Ты понял меня, Алик?

– Понял…

– Не вздумай слинять. Когда этот придурок оклемается, пусть уберет труп. В восемь я буду у тебя. Ты мне – номера, я тебе – досье.

Севостьянов демонстративно ухмыльнулся.

– Знаю, что не веришь. Но другого выхода у тебя нет.

Аракелов ушел. Севостьянов молча наблюдал за тем, как Журавлев, цепляясь за косяк, встает на ноги.

– Больно, Сережа?.. Ничего. Вечером я предоставлю тебе возможность расквитаться с ним.

25

Ночью, когда Эдик привез ее в «Славянскую», он о чем‑то поговорил с распорядителем из ресторана. Чувствовалось, что этот человек был с ним хорошо знаком.

«Пусть он будет уверен, что я здесь и никуда не собираюсь исчезать», – Киреева встретила «гарсона» развязной походкой завзятой алкоголички. Щедро расплатившись, издала восторженный возглас, поцеловала бутылку «Камю» и принялась отвинчивать пробку.