– Она далеко? – догадался кот.

– Да нет, близко. Просто однажды, когда мы были вместе, на нас напала скука... я взвыл первый.

– И что?

– Окаменела.

– Кто?

– Подруга. Я же говорил...

– А почему?

– Что почему?

– Почему окаменела?

Наш диалог все более начинал напоминать блиц‑игру «Что? Где? Когда?»

– Я же взвыл.

– И... – Ситуация начала проясняться. – Она окаменела?

– Ну да.

– И если ты взвоешь сейчас, то окаменеем мы?

– Ага, – с трудом сдерживая зевоту, подтвердил петухоголовый василиск.

И тут, как назло, из моей головы вылетели не только все анекдоты, но даже более‑менее занятные истории. Лишь мысль о том, что я стану сам себе памятником, крутилась в голове: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...» Главное – принять наиболее подходящую случаю позу. Правую руку раскрытой ладонью вперед, левой вроде бы закрываю глаза от солнца. Это чтобы вездесущие голуби не добрались до лица...

– Загадки любишь? – поинтересовался Василий.

– Наверное, – неуверенно протянул василиск.

– Тогда угадай, – хитро щуря глаза и топорща усы, предложил баюн. – Кто на свете всех белее, всех румяней и нежнее?

– Моя подружка.

– Почему?

– А у нее пушок белый‑белый, хохолок нежно‑розовый, а уж нежная... я, кажется, вспоминал о ласке.

– Есть вещи и белее, и нежнее...

– Познакомишь? – выпячивая грудь, поинтересовался василиск. И тут же принялся оправдываться: – Подружка все равно окаменела. Скучно...

– Какое скучно? – возмутился Василий. – Отгадывай загадку. У тебя еще две попытки.

– Что же это может быть?

Пока василиск задумчиво теребил хвост, баюн наклонился ко мне и прошептал:

– Сдается мне, это мероприятие грозит затянуться, так что продолжай погоню. Прокопа брось здесь, я присмотрю. Удачи!

– А с вами...

– Нечего не случится, – уверенно заявил кот. – Уж я его развеселю, будь уверен. Только ты там недолго.

– Спасибо. Я пошел.

– Ты куда? – поинтересовался василиск, подозрительно рассматривая квакающий клубок, который я извлек из кармана.

– Пускай идет, – переключил на себя его внимание баюн. – Отгадал?

– Не знаю.

– Ладно. Для первого раза я скажу ответ. Всех белее – это мел. Всех румянее – румяна. А нежнее – материнская ласка.

– Но здесь три ответа! – возмутилась петушиная голова, потрясая гребешком.

– А никто и не обещал, что будет легко. Между загадками сделаем небольшой поэтический перерыв. Я спою тебе.

– А ты и петь умеешь? – удивился василиск.

– Сейчас услышишь, – сказал кот. На его месте я запугивать пернатого мутанта все же не стал бы.

Бросив клубок на землю, я последовал за ним, успев все же услышать первый куплет нового шедевра кота‑баюна. Благо чем‑чем, а громкостью голоса не уступит никому...

Рассыпались орды, сбежала вся рать.

Да здравствует витязь наш, мать‑перемать!

Остался лишь я, мне на битву на...

С трудом поспевая за скачущим клубком, я довольно быстро миновал лесистую полосу и оказался на небольшом каменистом плато, в центре которого застыло мраморное изваяние изящной девушки, сжимающей в кулачках карманные молнии. Одетая в короткую тунику, она напоминала древнегреческую богиню охоты, вот только у ног ее замерли не трепетные лани, а сильные воины, от напряженных фигур которых веяло опасностью.